— Я рада нашему знакомству, правда, — Лиасса извинилась, достала платок и утерла слезы, — просто всё так совпало, тяжело держаться… А вы надолго в Эрант?
— Похоже, что да, Император предложил мне пост канцлера, и это в моем-то возрасте! А какие планы у вас?
Лиасса закусила губу и тихо ответила:
— Я хочу поговорить с людьми Корриса и узнать, что они думают по поводу его исчезновения, хочу найти его — теперь, когда Пути открыты, шансов больше. Деньги не проблема, куда хуже то, что нет никаких зацепок…
— А вы сами?
— Я не понимаю…
Рен Нервин вздохнул и пояснил:
— Вы очень красивая девушка из знатной и богатой семьи, Император вам доверяет, пригласил вас быть его гостьей… Вы понимаете, как это может выглядеть в глазах света?
— Нет, — растерянно ответила Лиасса.
— Вас могут посчитать его фавориткой. Или даже чем-то большим, ведь брак с девушкой вашего положения не будет мезальянсом. Не все же осведомлены о некоторых деталях…
— Что?! У меня и в мыслях не было…
— Полагаю, у него тоже, особенно теперь, когда вы оба работаете буквально на износ. Но как только все успокоится, вернутся сплетни и косые взгляды. Понимаете теперь, почему я задал такой вопрос?
— Да. Я уеду из дворца как только закончу лечение раненых, сейчас у меня попросту нет сил искать себе жилье. Впрочем, скорее всего я и вовсе покину Ронтар…
— Но почему? Я могу найти вам прекрасный дом, здесь есть возможность заниматься тем, к чему у вас лежит душа… Я ведь правильно понимаю, целительство для вас призвание? Да? Так почему?
— А почему вас это так волнует? — спросила девушка.
— Потому что Кор мне как сын и потому что он мечтал назвать вас своей женой. Так почему вы хотите уехать?
— Не почему, а зачем. Смешно, а ведь по законам кшаси мы действительно женаты, — едва слышно прошептала Лиасса.
— Не может быть… — растерянно уставился на нее рен Нервин, — вы же полукровка!
Лиасса ахнула и покраснела как маков цвет, осознав, что и кому она сказала: рен Нервин столько лет был наместником пограничной с Кшасаэром провинции, что не мог не знать о традициях кшаси!
— Рея Лиасса, вы же понимаете, что теперь я не успокоюсь, пока не узнаю правду? — жестко спросил рен Нервин.
Она до боли прикусила губу и сжалась, словно пытаясь исчезнуть, и проклиная себя за болтливость. Прикосновение к руке заставило ее вздрогнуть и затравленно посмотреть на гостя:
— Что ж, вот вам правда: перед его отъездом мы провели вместе ночь, и милостью Маэры я беременна. И я не желаю, чтобы мои дети несли клеймо незаконнорожденных, поэтому вернусь в Кшасаэр, где никто не посмотрит на них косо и не назовет ублюдками!
— Девочка, да что ты такое говоришь! — не выдержал рен Нервин.
— Чистую правду. Я росла, считая себя незаконнорожденной, и ни за что на свете не желаю такой судьбы своим детям!
— Детям?
— Их двое, пока не знаю кто…
— Да какая разница?! Ты понимаешь, что эти малыши — единственные наследники рода дер Сартон?
— Так было бы, будь я женой Корриса, но увы, это не так. Простите, рен Нервин, я больше не могу говорить и хочу остаться одна!
— Простите меня, рея Лиасса, — он встал и склонил голову, а потом с тревогой посмотрел на нее, — и ради ваших детей, не принимайте поспешных решений, хорошо?
— Это я вам могу обещать, — кивнула та.
Как только дверь за реном Нервином закрылась, Лиасса упала на кровать и дала волю слезам. «Кор, милый, родной, только выживи! Я найду тебя, обязательно! Я люблю тебя!» — шептала она, всхлипывая и задыхаясь…
Коррис в изнеможении привалился к стене барака, с горькой насмешкой глядя на свой скудный ужин: кусок черного хлеба и кружку воды. «Интересно, долго ли я тут выдержу, — скользнула отстраненная мысль, — жаль, что колдовство этого мерзавца все-таки подействовало: ни от еды отказаться, ни голову о камень разбить»…
Он оглядел своих товарищей по несчастью и вздохнул. Похоже, серая тварь не случайно запихала его именно в Шитар, ведь будь в свите того же работорговца хоть кто-нибудь говорящий на одном из знакомых ему языков, он мог бы просто-напросто выкупить себя! Вряд ли тот толстяк отказался бы заработать на сделке в несколько раз больше… А так единственным результатом его попытки объясниться оказался удар плетью. Не лучше дело обстояло и здесь: большинство работающих в шахтах, судя по всему, были местными и потомственными рабами, а немногие оставшиеся происходили из соседних стран и говорили между собой на странной смеси южных наречий. Хотя может и к лучшему, что он не понимал их языка, по крайней мере, его оставили в покое. Правда, для этого пришлось пустить в ход кулаки и подставиться под плеть надсмотрщика… Нечего сказать, «достойно» дворянина!