Внезапно она ощутила смрад разлагающегося тела, почти не перебитый ароматом пряностей, и увидела в зеркале гнилого старика с пылающими алым глазами позади себя. Ист обнял ее ледяными костлявыми руками. Желудок подступил к горлу. Опять в этом страшном облике! Ни вцепилась в гнилые руки на своем животе, не понимая, что делать. Рот открывать не хотелось. Дышать тоже, но приходилось. Над ухом раздался булькающий хриплый шепот:
— Красавица, я скучал по тебе…
Она сглотнула и облизала пересохшие губы. Затошнило сильнее.
— Отпусти. Воняешь.
— Я принес тебе подарок.
Объятия разжались, и гнилая рука вытащила из рваного рукава широкий серый пояс, расшитый серебристыми древними рунами. Он повязал его ей, закрепив пышным бантом позади, обнял еще раз и поцеловал в щеку холодными губами. Над ухом раздался его шепот:
— На днях узнал, что община старика Кона отреклась от тебя. Будешь моей принцессой.
Ист растворился в воздухе. Ни вдохнула свободнее. Страх пропал. Она посмотрела в зеркало и стала с любопытством разглядывать широкий расшитый древними рунами серебристо-серый пояс. Еще и пышным бантом таким завязал, будто кукле. Кто ж так носит?
И вообще, разве так можно? Заколки ладно, но пояс — статусная вещь, а общину она не меняла. Так-то это прямое вмешательство в дела Кона — дарить его служителям пояса. Вот наглость! Может, Кон Иста отвадит?
Ни смотрела в зеркало с сожалением. Красивый, конечно, пояс, пусть и сектантский. Правда, на его фоне одеяние старшего служителя выглядит неуместно бедно.
Пояс не показывал стандартных принятых статусов ученика, младшего, среднего или старшего служителя, старейшины или Главы. Подобные этому пояса обычно использовали женщины с особым статусом: дочери и жены знатных семей. Он прямо не означал причастность к делам общины, но все же выражал принадлежность к ней.
«Однозначно вмешательство в дела Кона! Но как правильно нажаловаться? Да и вообще стоит ли привлекать к себе внимание, вдруг Кону не понравится эньека? Засунуть подальше подарочек, да и все…»
«А если найдут? Быть причастным к секте намного хуже, чем распоясанным адептом общины Кона». Ни задумчиво смотрела в зеркало, когда в дверь торопливо постучали и вошли.
Ни запаниковала: не покрыта, не завязала лицо защитной тканью, а самое главное — подпоясана этим!
Она повернулась к двери вполоборота, сохраняя спокойное выражение лица и уже готовясь объяснить адептам, как надо себя вести, но застыла, увидев вошедшего.
Иркрин! Иркрин пришел к ней, не предупредив. Стало неважно все, что волновало мгновение назад. Ни подхватила защитные повязки со стола, одну протянула ему, другую надела сама и прижалась к любимому, крепко обхватив руками.
Он пришел. Остальное неважно.
Они стояли в объятиях друг друга, и Ни вдыхала легкий запах пота с примесью листвы и горечи лекарств. Открыв глаза, Ни заметила, как от ее слез начала расползаться гнилыми пятнами рубаха, и поспешно отстранилась, тихо сказав:
— Я ждала.
— Я тоже, — ответил он таким любимым, таким долгожданным глубоким мелодичным голосом.
Ни хотелось спросить, почему он не выходил на связь, но, заглянув в его лицо, не решилась. Иркрин осунулся, под глазами залегли непроглядные тени. Похоже, работал до полного изнеможения. Как и обычно.
— Отдохни немного. Сейчас сделаю чаю, — засуетилась она.
— Извини… Я ненадолго зашел по пути, — он покачал головой.
Ни вздохнула и опустила взгляд.
— Пожалуйста… выходи иногда на связь.
— Постараюсь. Остался один барьер. Извини, я большую часть времени работаю в запретной зоне прорыва, где нет связи, а беспокоить тебя по ночам не хочу, — пояснил он.
— Ого, ты запустил барьер третьей и четвертой безопасной зоны! А новостей не было никаких, вот это да. Береги себя. Если захочешь поговорить, я отвечу в любое время.
— Да, мы сильно ускорились. Надеюсь, скоро будет больше времени. Как ты?
— Все хорошо, Иркрин. Соскучилась только сильно.
— Рад, что у тебя все хорошо. Извини, но мне пора, — он грустно улыбнулся и погладил ее по голове, потом не удержался, наклонился и поцеловал сквозь повязку в лоб.
— Я буду ждать, — стараясь удержать слезы, пробормотала она.
Ни проводила его до границы зоны Изоляции и смотрела вслед, пока он не пропал из виду, скрывшись в высоких посевах. Она постояла еще немного, вздохнула и повернула обратно. Поймав на себе несколько странных взглядов служителей, отводящих глаза быстрее обычного, Ни вдруг осознала, что вышла непокрытой и с поясом секты Иста.
Но делать нечего, теперь уже об этом знали. «Изгонят? Может быть, пожаловаться на вмешательство? Но кому? Пора готовить сменную одежду, а то мало ли, форму заберут, а в шкафу только одеяния старшего адепта общины Кона…»
Ноги сами собой принесли к рабочему месту, и Ни села за стол, хмурясь.
— Эй, крольчонок, а ты красавица, оказывается. Думал, под плащом полумертвое тело прячешь, а у тебя и личико живое, и фигурка отличная, не висит еще ничего. И нарядная сегодня.
— Лучше никому и никогда не пытайся делать комплименты, Тан, — вздохнула Ни, утирая выступившие от смеха слезы.
— Так ведь по делу. Даже рост незаметен, как чистокровная. Беру назад свои слова про пропуск в заповедник, я б не отличил от настоящей. По крайней мере, если б здоровая была, и не знал, что полукровка.
— Спасибо. Заповедник — действительно лучшая цель в жизни. А вкусным с ядом накормил бы, если исказилась?
— Лучше бы на опыты забрал. Но тебя все равно яды вряд ли возьмут, если с дыханием в теле живешь.
— Спасибо за заботу, — расхохоталась Ни.
— Тебя наконец-то в секту продали? — деловито спросил Тан.
— Что? — растерялась Ни.
— Ну о выкупе договорились. Пояс новый.
— Я сама не поняла. Но Учитель бы не продал меня, ты что!
— Ловы не вмешиваются в дела друг друга. Девушкам без согласия отца статусные вещи других общин не дарят.
— Старейшина бы не дал согласия.
— А отец?
— Отец тоже! Да и не видела его с детства, ушел и пропал, — округлила глаза Ни.
— Ты уверена? Не Кону же тебя продавать.
— Кону?..
— Ну ты ж служительница Кона. Его пути следуешь, поклоняешься, в общине числишься. Ты его собственность с точки зрения Лова.
— Кон… — Ни нервно сжала посох.
— Крольчонок, я в твои секреты, конечно, не лезу, но до жути любопытно, чем ты Исту интересна. С виду дева девой, а от дыхания не умираешь. Так и хочется разобрать, посмотреть, что там у тебя.
— Я и сама не знаю, — пожала плечами Ни.
— Может, Исту тоже лесную деву захотелось? С Эрвом не договорился, а с Коном запросто. А что, вполне вариант! Тебя, наверное, старейшина уже хорошенько обучил всем премудростям. У него на благородном личике вся его родословная написана и горячая юность! Хотя если Ист нежить, то ему другое нужно, наверное…
— Тан, я вообще-то здесь, — кашлянула Ни.
— Извини, увидел тебя без плаща и тоже деву себе захотел. Замечательные существа, раз увидишь, и все мысли о самом благом…
— Пойду оденусь, — Ни поспешно поднялась.
Тан мечтательным взглядом проводил что-то явно ниже уровня глаз, и Ни закрылась руками.
— Даже без белья, старейшина точно знает толк…
Ни убежала прочь, не в силах слышать ни слова больше. И как она вышла непокрытой и с этим поясом?!
Ни влетела в комнату, стянула злополучный пояс, аккуратно свернула и затолкала поглубже в сумку. Красивый, конечно. Но никак нельзя. Она накинула плащ и отправилась обратно.
— Пойду искаженных покормлю, — Тан поднялся из-за стола и отправился за черту.