‒ Не можешь уснуть? ‒ спросил Тихоня, подсев к костру рядом с племянницей, когда Луг распределил ночные смены и все, кроме часовых, улеглись после ужина спать.
‒ Всё думаю вот… ‒ ответила Томирис, поплотней укутываясь плащом.
‒ О чём же?
‒ Думаю, что воины ещё тогда на берегу вновь одели свои брони и оружие. И всё это хорошо заметно под рыбацкой одёжкой. Нам ведь когда-нибудь придётся выходить к людям…
Кадар хмыкнул и по привычке потеребил бороду.
‒ А зачем выходить всем сразу, Ива? Снарягу можно снять, да и со временем мы все станем, мягко говоря, не самого опрятного виду.
‒ Ну разве что… ‒ улыбнулась Томирис, представив себя чумазой и давно не чёсанной. Но это было мимолётное виденье. Насупившись, она спросила о том, что её сейчас больше всего волновало: ‒ Как думаешь, дядюшка, а что теперь будет с нашим царством?
Тихоня ответил не сразу. Он поворошил угли и подбросил пару щепок, а затем глянул на прислушивавшегося к их разговору часового.
‒ Да что будет… Новый царь будет. И царство это уже не «наше». Это я не про страну, конечно, говорю. Чтящие со временем перестанут всем мозолить глаза и всё вернётся на круги свои.
‒ Дядя, я не верю, что они просто разойдутся по своим крепостям. Разве всё, что произошло – это не повод и возможность усилить своё влияние?
‒ Куда уж больше? ‒ шутливо возмутился Тихоня. ‒ Они и до этого всю страну держали в руках. И впредь будут.
‒ Но разве мой отец не напрямую правил? При дворе не было ни одного кайванита!
‒ Не было. Ну и что? Он правил напрямую, но только заблуждался во всесилии прямой власти. За что, в общем-то, и поплатился. Во-первых, любой его указ можно не исполнить множеством разных способов. Например, перепоручив несведущим исполнителям и, тем самым, погубив дело и списав это на грехи исполнителей. Или просто изобразив кипучую деятельность. А можно указ внешне исполнить в соответствии с волей твоего отца, а по сути так, как выгодно тем же кайванитам. Во-вторых, есть ведь неявное влияние на власть.
‒ Ты про верование Лучистого и прочие Почитания?
‒ Да. И не только это. Сами обычаи в стране, да и почти всё в искусстве созданы во многом вероучениями. Даже имена с каждым веком всё больше распространяются священные, то есть итранские. Ну а в самой Священной Итрании давно нет ни рундских имён, ни мальварских. В Киртамаде тоже… Как основа всему – священные Писания и, главное, образование. Твой отец и троюродный дядя Одвар, даже связавшись с пекельщиками, далеко не в полной мере ушли из-под влияния всего этого. И это тоже одна из причин их поражения.
‒ Но если они предали Лучистого и других богов, то как?...
‒ Очень просто! ‒ перебил племянницу Кадар. ‒ Мыслить-то они продолжали в тех же самых рамках и теми же самыми понятиями, что и прежде. Они этого просто не понимали. Но зато понимали те, кто ими вертел. Довольно искусно, надо сказать.
‒ Ирла? ‒ словно сплюнув, спросила Томирис.
‒ И она тоже.
‒ А кто ещё?
‒ Да те же кайваниты, ‒ вздохнул дядя.
‒ Но как? ‒ вновь удивилась царевна.
‒ Как? Не напрямую, конечно. Пойми, воспитание, что получил твой отец, да и получает вся хирканская знать, накладывает незаметные, но весьма сильные ограничения. С детства их учат мыслить в определённых рамках, впечатывая в сознание разного рода закладки и поведенческие последовательности. Всё, что не входит в заданные воспитанием рамки, для них не существует.
Тихоня мог бы ещё продолжать объяснения, но заметил, что племяннице надо переварить услышанное. Она уставилась в огонь и, казалось, тот полностью завладел её вниманием.
‒ Это ведь относится и ко мне? ‒ наконец вымолвила Томирис.
‒ В определённой мере – да. Но коли мы ведём этот разговор, значит мне удалось-таки преуспеть в некотором расширении твоих понятий. Поверь, с любым представителем знати я просто не смог бы поговорить об этом. Это был бы разговор на разных языках.