‒ А что это за чудища, Бесплотные? ‒ спросила Томирис.
‒ Существа не из нашего Срединного слоя Заара. Некогда обитали в некоторых пластах более высокого уровня нашего мира. Я тебе уже кое-что рассказывал о нём. Среди колдунов его называют по-разному: Предстояние, Надъявь или просто Навь, есть ещё малоупотребимые названия. Так вот, Бесплотные имеют тонкие тела, видимые только колдунам. С ними и их хозяевами непримиримо враждовали старые боги. Ещё при них Бесплотные низвергнуты из Предстояния и застряли в нашем вещественном слое Заара. Сейчас обитают в глухих подземельях. Многие из них погружены в вечную спячку колдунами прошлого. Иногда их называют Тенями Бездны или Древними Ужасами.
‒ Древние Ужасы? ‒ переспросил Луг, усмехнувшись. ‒ Те, что из деревенских сказок?
‒ Они самые, ‒ улыбаясь, ответил ему Кадар.
‒ Занимательно выходит, ‒ сотник тоже улыбнулся, а вот сидящие подле него воины были крайне задумчивы. ‒ Я всегда считал всё это суевериями.
‒ О нет, друг мой, ‒ Кадар перевёл взгляд с Луга на Немира, затем на остальных, ‒ тут нет и крохи суеверия. Землепашцы поколениями хранят изустные предания об очень давних временах.
‒ Дядя! ‒ нетерпеливо вмешалась Томирис. ‒ Но зачем пекельщикам всё это? Зачем открывать Врата? Зачем вообще Пеклу лезть к нам?
Тихоня неслышно вздохнул и подбросил полено в огонь.
‒ Затем, что Кайван и его присные почти наглухо перекрыли доступ умершим в Пекло. Пекло – это нижний уровень Чистилища, а молодые боги властвуют в верхнем. Получается, кому в посмертии суждено идти ниже, тех они удерживают, но за это обрекают на Оковы. Это такой, я бы сказал, изощрённый вид рабства. Рабство воплощений. Это когда проживая жизнь в нашем Срединном слое сущность человека настолько затемняется, что после смерти она проваливается вниз. Причём её не может удержать Игмора – верхний уровень Чистилища. И тогда такая сущность проваливается в нижние миры – в Пекло. И вот тогда кто-нибудь из молодых богов вытаскивает такие сущности в Игмору и оттуда через какое-то время отправляет на Цепь Перерождений в Срединный слой. И получает за это бесправного раба, платящего богу своими достижениями души, духа и сознания. О таком рабстве знают немногие. В основном высокопосвящённые служители молодых богов. Но они не воспринимают его как рабство. Они называют это Оковами Света, подразумевая, что боги таким образом насильно наставляют на Путь Света грешников.
‒ Я не совсем понял, уважаемый Кадар, ‒ обратился Луг. ‒ Зачем всё-таки молодым богам это нужно?
‒ Я же сказал, Луг, всё дело в оплате. Каждую свою жизнь должник отдаёт свои духовные, душевные и сознательные наработки своему господу-богу. Но сам остаётся на месте, застывая в развитии, а чаще всего даже теряя прежние качества. Редко кому его господь оставляет немного личных достижений для себя самого, это зависит от значимости такого раба в обществе. В итоге, с воцарением молодых богов, в Пекле постепенно начался голод. Те крохи, что попадают туда, не насыщают пекельных исчадий. А ведь обитатели Пекла не могут взять больше положенного, только объедают всю грязь и грешник покидает их на новое воплощение в Зааре. Так должно быть. Но боги создали из верхнего уровня Чистилища источник своего могущества. Все слои верхнего уровня, рекомого Игморой, в их безраздельной власти. Поэтому пекельные обитатели стремятся вверх: и в Заар, и в Игмору. Там, в Игморе их прорывы, как правило, успешны и тогда бушуют страшные войны. Случаются прорывы и у нас, но на Ночной Стороне. Правда там особо поживиться исчадиям нечем и там их стерегут светоносцы. Урмиз потому и зовётся Царём Сумерек, что сдерживает Пекло на Ночной Стороне. Вот так вот…
‒ Но почему боги поступили так? ‒ спросила Томирис. ‒ Ведь получается, они нарушили естественный ход вещей? И сами заставляют пекельных обитателей лезть выше?
‒ Верно, ‒ Кадар с улыбкой развёл руками в стороны. ‒ «Почему?», говоришь… Простая жадность.
‒ Жадность? Но дядя, ведь Кайван – его же прозывают Всеблагим! Как же это совмещается с жадностью?
‒ Да никак, Ива. Никак. Это прямо противоречит благости. Я бы не назвал Кайвана Всеблагим.
Такой ответ огорошил Томирис и она надолго замолчала. Ну а Тихоня решительно полез к припасам, собираясь собственноручно накормить племянницу, чувствуя что она так и будет отнекиваться пока не уснёт голодной. И вскоре на отрядной стоянке восстановилась обычная неспешная суета.