Прошло четыре дня и Томирис поправилась. Пусть не полностью, но уже могла сама продолжать путь. Здорово помогали дядины отвары, которые, как она чувствовала, просто вливали в неё силы.
Как-то незаметно наступила Коранта Студёных Ветров – время, когда на равнинах материка Деры разгульно властвовали холодные воздушные потоки, часто приносящие ледяной дождь. Однако в лесу наступления второй и последней зимней Коранты почти не ощущалось – деревья не давали вволю побуйствовать ветрам и только короткие, обжигающе-холодные дожди напоминали о зиме. В пути отряд провёл остаток Светлого Урдана и четыре дня Багрового, когда выйдя за пределы Хранимого Леса, отклонился к югу и вступил в лес обыденный. Кадар вёл отряд вдоль границ пахотных земель древанского уреза, держась в дневном переходе от лесной кромки. Где-то впереди – в стороне от больших дорог, но достаточно близко к лесу лежал Чёртов Клык – небольшой городишко с тремя тысячами жителей. Тихоня, прекрасно знавший древанский урез, рассчитывал в нём пополнить запасы и заодно разузнать последние вести и гуляющие в этих краях слухи. И когда наступил шестой день Багрового Урдана, он отправил к Чёртовому Клыку Кудея и Мереца. Оба выросли в древанском урезе и знали его как свои пять пальцев. И само собой, они были рундами и потому, в отличие от Луга или Тихони, не привлекли бы ненужного внимания. Впрочем, Тихоня тоже вполне смог бы избежать внимания, но предпочёл остаться с отрядом, условившись встретиться с разведчиками-заготовителями у Поющего урочища.
Так прошло ещё два дня. Отряд пробирался к намеченному урочищу, сторонясь встреч с лесорубами и охотниками. Томирис весь день не отходила от дяди, слушая его бесконечные рассказы о здешних местах, запомнившихся ему, когда её самой ещё не было на свете. И чем больше она слушала о его прошлых странствиях, тем сильнее ей хотелось вновь задать ему вопрос, который задавала уже не раз, но на который за прошлые годы так и не получила ответа. Дядя Кадар почему-то всегда уклонялся и переводил разговор в другое русло. И вопрос этот касался его безбрачия. Томирис не понимала, отчего он до сих пор не обзавёлся семьёй, неужели за всю его долгую жизнь он так и не встретил ту, кто смогла бы покорить его сердце? И глядя как на её лице отражаются смятение чувств, Тихоня довольно быстро раскусил, что Томирис мучается каким-то вопросом, не решаясь задать его. Он видел свою племянницу, как говорится, насквозь, понял что вопрос этот слишком личный. И потому не спешил ей помочь.
‒ Дядя, ‒ наконец сказала царевна, покончив с колебаниями, ‒ может хоть сейчас, после всего, что произошло с нами, расскажешь, а? Расскажешь, почему так и не женился?
Они шли рядышком, Томирис с затаённым дыханием ждала, что же он ответит.
‒ Слишком ты любопытна, Ива, ‒ после недолгого молчания ответил Тихоня. ‒ Понимаешь, человеку моего положения иметь семью очень опасно. Опасно для семьи.
‒ В столице о тебе гуляли сплетни, как о бабнике. Раньше мне казалось, что причина в этом. Но теперь жизнь меня заставила на многое посмотреть по-иному.
‒ Сплетни, говоришь… Сплетни – удел праздных умов. Судят-то по себе. По своей нравственности. Но тебе, Ивушка, я теперь могу признаться – у тебя есть два двоюродных брата. Они немного старше тебя.
‒ Не может быть! ‒ Томирис от восторга обняла дядю и продолжила идти огорошенной столь нежданной радостью. Ещё бы! У дяди оказывается есть семья! ‒ А ты давно их видел? Или был вынужден порвать все связи?
‒ Именно, что вынужден был, ‒ грустно подтвердил Тихоня. ‒ Я знаю, что они выросли не в нужде. Я помогал их матери.
‒ А кто она? ‒ у Томирис аж нос зачесался от любопытства.
‒ Она не из знатного рода.
‒ Да? Значит, она не из нашего царства? Из Вендии? Ведь только там есть артаны-простолюдины.
Кадар улыбнулся:
‒ Не трудно было догадаться. Да, она живёт в Вендии. Когда я встретил её, она жила простой жизнью. Но только посмотрев на неё, я понял, что она почти моего уровня развития. Мы понимали друг друга без слов. В Рундии вообще сословность довольно размыта, а зачастую условна. Такого больше нет нигде на Зааре, за исключением Артании. Но там я не бывал. Правда, в Рундии теперь последние лет где-то двадцать строят жёсткую сословность, как везде.