Толчок в плечо – и Томирис унеслась в сторону, едва успев подставить при падении руки. Но даже руки не помогли, в щёку больно впилась колючая прошлогодняя трава. А в том месте, где она только что стояла, воздух разорвал короткий всхлип ярости и боли. Ещё не совсем придя в себя от падения, царевна повернула голову на звук. У ног Луга лежал мёртвый волк с обломком стрелы в грудине и кровавым месивом вместо морды. Если бы сотник не отшвырнул её, она бы уже не жила на этом свете…
И тут словно из небытия безмолвия на Томирис обрушились сразу все звуки боя: крушцовый лязг, гортанные крики людей и яростные звериные взвизги, чьи-то громкие хрипы и режущий уши предсмертный рык.
Томирис заполошно закрутила головой, видя, как вокруг неё вскипела схватка. Заметила, как корчится в высокой траве изломанная туша огромного зверя, которому дядя изнутри разбил кости. Слева прямо на земле сцепились волк и Невер, а Чарноус уже вогнал свой топор в звериный загривок, перерубая шею. Ещё левей пытался подняться Нивгор, принявший на щит прыжок лесного великана и сбитый им с ног. Чекан Камчака застрял у волка в рёбрах, а сам воин уже тянулся к мёртвому зверю, чтобы забрать оружие. Где-то сзади орал Дерун и, оглянувшись, Томирис увидела, как он и Кудей остервенело кромсают серо-бурую глыбу, под которой затих кто-то их ратников. И только заметив в руке погибшего лук с порванной тетивой, царевна догадалась, что это был Мерец.
‒ Цела?
Пальцы дяди с силой вцепились ей в плечо и Томирис только и смогла что кивнуть.
‒ Тогда вставай, нам надо уходить.
Он помог ей подняться и смахнул с её щеки грязь.
Томирис смотрела, как из-под туши огромного волка воины вытаскивают тело Мереца. Его невозможно было узнать, настолько изодраны оказались у погибшего грудь, шея и лицо. А в стороне Чарноус помогал перевязываться Неверу, волчьи когти разодрали тому кольчугу и располосовали кожаный поддоспешник, оставив на груди порезы.
‒ Терпи, Неверка, терпи, ‒ шептал Чарноус, промакивая побратиму раны тряпкой, пропитанной обеззараживающей мазью.
‒ Терплю, ‒ выдавил из себя Невер и, вновь сцепив зубы, сквозь них процедил: ‒ Повезло, что я его первым достал… Что он уже мёртвым на меня рухнул…
‒ Главное, у тебя рёбра целы!
‒ Там ещё трое, ‒ Тихоня показал рукой Лугу.
Томирис, как и сотник, посмотрела в сторону молодых елей, где в траве виднелись сразу три мёртвых волка.
‒ Эти три, да тот… ‒ Луг стянул шлем и утёр пот со лба. ‒ Без тебя, Кадар, мы бы все тут остались.
Тихоня лишь отмахнулся.
‒ Кто-то из загонщиков, ‒ сказал он, ‒ кто-то достаточно сильный направил эту стаю на нас. Великие волки в здешние места не заходят. Они сторонятся людей.
‒ Я слыхал, они умней многих зверей, ‒ заметил Луг. ‒ А и правда, уважаемый Кадар, сколько живу, ещё не доводилось слышать, чтоб от этих зверюг пострадал кто-то.
‒ То-то и оно, Луг. Великие волки поопасней трётлей. Но сами не нападают на людей. Эта стая была одержима, кто-то из чтящих пленил их разум. Мне очень жаль, что пришлось их убивать. Слишком мало времени у меня оказалось, я не успел пробиться к их разуму.
‒ Нас очень хотят задержать, ‒ сделал вывод Луг.
‒ В точку! ‒ Тихоня осмотрелся, задержал взгляд на Немире, которому Чарноус перематывал грудь. И сказал: ‒ Я чувствую, скоро вокруг нас сомкнётся кольцо. Чтящие точно не знают, где мы, но то, что вокруг нас несколько отрядов – будь уверен.
‒ Виманами перебросили? Я бы так и сделал… Выходит, нам остаётся как можно скорей идти напрямик.
‒ Да. Только в Диких горах у нас появится возможность затеряться.
Хоронить Мереца решили здесь же. Не было времени отрыть глубокую могилу, поэтому выкопали землю на четыре локтя. Рыли мечами и шлемами. В землю Мереца уложили молча, зажали в его кулак рукоять изгвазданного меча, рядом приложили лук с порванной тетивой и пустой тул. Недолго постояли, прощаясь, и бросив каждый пригоршню на могилу. Последней бросила свою пригоршню Томирис, ощущая в груди давящую тоску от того, что вдруг не стало этого воина. Чувство потери вновь терзало ей душу, как тогда – со смертью брата.
Весь день бушевала непогода. Порывы ветра гнули верхушки деревьев, раскачивая лесных великанов и вырывая у них жалобные стоны. Именно как стоны Томирис воспринимала вездесущий треск леса. Целые водопады воды порой обрушивались на неё, стоило только выйти из оголённых лиственных зарослей и углубиться в сосновые. Царевна умудрилась промочить ноги, но странное дело, кроме противного хлюпанья в сапогах и постоянного подмерзания, это никак не отразилось последствиями. Внутренние силы будто не подпускали простуду. Когда где-то за плечами погоня – тут не до болезней.