Закрыв за собою полог, Томирис вознамерилась побыстрей улечься на циновку. В пристройке царил полумрак, здесь никогда не чувствовалось уюта, но зато сюда никто не захаживал. Этакий маленький мирок, в котором на время можно отгородиться от окружающего кошмара. Но когда за спиной внезапно раздались тихие шаги и чья-то рука с силой зажала ей рот, Томирис поняла, что даже этот мирок не способен защитить её уединения. Кто-то прижал её к себе с такой силой, что не было возможности пошевелиться. Сиплое дыхание у самого уха и вонь винного перегара на миг заставили оцепенеть. Но только на миг. Томирис рванулась всем телом, стремясь лишь к одному – вырваться из жилища, ставшего теперь ловушкой.
Но ничего не вышло. Тот, кто её держал, будто только и ждал трепыханий. А когда послышался его хрипловатый смех, Томирис сразу узнала Фарлапала.
‒ Ну, побрыкайся, побрыкайся… ‒ громко зашептал въедливый клоп. ‒ Давно мне такие брыкливые не попадались…
Фарлапал сжал так сильно, что Томирис не могла полноценно вздохнуть. Он скрутил её и заставил опуститься на колени, а сам одной рукой стал потихоньку стягивать башлык. Надсмотрщик давно хотел поглядеть, что же скрывается под ним и вот сейчас начал воплощать своё давнее намеренье. Он шептал ей всякие гнусности, пыхтел и сопел. Томирис едва не задыхалась от невозможности дышать полной грудью, а от перегара и вовсе становилось дурно.
‒ …а если будешь ласковой, ‒ продолжал между тем сопеть Фарлапал, ‒ заслужишь от меня поблажки… Ну, давай же…
Клопу удалось уже распутать тесёмки, что стягивали башлык у горла, и наполовину стянуть его. Он слишком увлёкся и Томирис почувствовала, как ослабла его хватка. И тогда она резко рванулась под себя, выскользнув из зажима. И не успел ещё Фарлапал заново стиснуть свою жертву, как она извернулась и, что было сил, лягнула надсмотрщика, метя в пах. Удар получился смазанный, хоть и сильный. Это привело Фарлапала в бешенство. Томирис успела лишь отползти на шаг, как он обрушился на неё сверху, мгновенно обездвижив и прижав к полу. От удара пятернёй по лицу Томирис едва не лишилась сознания. Аж в глазах поплыло. Она только успела подумать: хорошо, что не задело незаживший ещё нос. Эвика и так его чуть не сломала.
А потом он потащил её к выходу.
Продолжая сопеть и рыча от клокотавшего в груди гнева, Фарлапал волок рабыню по дорожке к месту наказаний. Тумаками и пинками он срывал на ней злость и когда Томирис оказалась перед столбом, от боли не могла пошевелить ногами. После очередной затрещины по затылку она уже не соображала, как очутилась привязанной у столба со вздёрнутыми вверх руками. Даже боли в запястьях сейчас не чувствовала. Она не видела, как Фарлапал собирался уже сорвать с неё башлык, а затем балахон, но его руку перехватил Антан. Старший надсмотрщик подоспел вовремя, он не произнёс ни слова, но самого его появления хватило, чтобы въедливый клоп присмирел.
‒ Её надо проучить! ‒ Фарлапал с трудом подавил желание пнуть рабыню побольнее.
‒ Так задери ей балахон на голову, ‒ спокойно посоветовал Антан. ‒ Или ты хочешь потом держать ответ перед господином Лаудом? За то, что открыл её лицо.
От этих слов Фарлапал побледнел, благо, что в полутьме Антан не разглядел его страха.
‒ Пятнадцать плетей, ‒ объявил старший надсмотрщик. ‒ Не больше. Испортишь товарный вид, сам потом будешь объясняться перед господином.
Антан ушёл, уверенный, что Фарлапал не позволит себе лишнего. Клоп же некоторое время боролся с собой. Ему до зуда хотелось выместить на Ламерне гнев, но страх перед Лаудом заставлял быть более дальновидным. Он подцепил нижний край балахона привязанной рабыни и по совету Антана натянул его Ламерне на голову. Закрепил. И осмотрел свою жертву. Вид обездвиженной и наполовину обнажённой рабыни быстро поднял волну похоти. Фарлапал выдернул из-за пояса плеть. Не смея ослушаться Антана, он отсчитал ровно пятнадцать ударов, не вкладывая в них всю силу, но растянув месть надолго. Он улыбался, когда вхолостую щёлкал плетью и Ламерна от одного этого звука дёргалась. Улыбался, когда она дёргалась и от ударов, но стонов непокорной рабыни он так и не услышал. Ну, ничего! Пробудет тут у столба до середины ночи, а там Антан наверняка уже уснёт. Вот тогда можно будет спокойно ею заняться. В амбаре её никто не услышит. Пусть немного потрепыхается, а потом он сделает с ней то, о чём так давно думал. И заставит её молчать о случившемся, он умеет это делать. И Эвике заодно должок оплатит. То-то она обрадуется!