А Лагрис с удивлением рассматривала золотистые локоны рабыни. Даже в полумраке было понятно, что новенькая – артанка. Теперь понятно, почему ей велено скрывать их. Да и цвет глаз надо скрывать. Что ж, Лауд хитёр. Думает продать Ламерну подороже. Здесь в Северном Киртамаде артанки из-за редкости ценились довольно высоко. Но есть на Зааре места, где они ценятся ещё выше. У Лагрис родилось недоброе предположение насчёт замысла Лауда. Надо бы его проверить. Ради барыша эта скотина способен на всё.
‒ Благодарю, ‒ вымолвила Ламерна, пытаясь непослушными пальцами завязать на шее тесёмки.
Лагрис вяло дёрнула плечами, мол, не стоит благодарности. И шагнув поближе, взяла Ламерну за руку. Доверившись своей спасительнице, та спокойно дала себя тронуть. Лагрис про себя отметила это с одобрением. Она привыкла к другому. Обычно рабы и надсмотрщики стараются избегать её. Только охранники напоказ вели себя как ни в чём не бывало. Но и в них она чуяла подспудное напряжение, стоило только ей подойти поближе.
‒ Я Лагрис.
‒ Я знаю…
‒ Хорошо… Если желаешь, можешь поселиться у меня. С хозяином я договорюсь.
Томирис подумала, что ослышалась. Она видела на шее Лагрис ошейник, хотя и не различала в полутьме странных узоров на нём. Впрочем, она бы и не поняла их смысла. О своей спасительнице Томирис знала только то, что она пользуется особой благосклонностью Лауда. И знала, что Лагрис – «подружка», хотя и совершенно особенная. Или всё же не «подружка»? Может такие, как она, в Киртамаде называются как-то по-другому?
‒ У тебя есть своё жилище?
‒ Есть. Домик. Маленький, но в него могу входить только я.
‒ Я тебе почему-то верю…
‒ Тогда идём, ‒ Лагрис первой пошла к выходу. И замедлив шаг, повернулась с улыбкой: ‒ Но учти, порядок в своём домике навожу только я. Служанка мне не нужна, а двум хозяйкам под одной крышей не ужиться.
Томирис согласно закивала. Сейчас она думал только об одном – поскорей приткнуться в какой-нибудь уголок и забыться сном.
Глава 28 Извне
Часть Третья
ТОТ, КТО ПРИШЁЛ НА ЗОВ
Глава двадцать восьмая
ИЗВНЕ
Он шагнул в этот мир Тропою Звёзд.
Ворохи неразборчивых, участливых и избыточных теплотой голосов, увещевания и предостережения – их отголоски гасли, как гаснет свет догорающей лучины. Они оставались в покинутом Море Предвечной Любви. И вскоре почти полностью стёрлись из памяти, оставив от себя лишь призрачные образы чего-то близкого, потерянного может быть навсегда.
Будто бритвенно-острой кромкой резануло по живому и заставило затрепетать естество ‒ понимание, что из всего богатства у него остались только куцые крохи, скорее несвязанные обрывки одного из прошлых воплощений. Возможно, только лишь для того, чтобы послужить первоначальным якорем в этом мире, имя которого вытравилось из памяти вместе с последним шагом.
Здесь было холодно.
Он очнулся от холода. Зная одно-единственное: он пришёл. А потом холод начал отступать, сменившись прохладой. Но вместе с холодом растворился и окутывавший всё вокруг жар. Неопаляющий жар, что появился во вспышке нездешнего света.
Здесь было время. И к этому придётся привыкать.
Сколько времени уже протекло, ему было неведомо. И вот ощутив ток времени, он не мог сообразить, где находится. Голову раздирала пульсирующая боль, да вдобавок ломило все без исключения мышцы. Значит, здесь была и боль.
И к этому тоже придётся привыкать. Как придётся привыкать и к другим слабостям плоти.
Мысли постоянно куда-то убегали; какие-то смутные образы, словно изорванные ветром клочья ночного тумана, появлялись и тут же исчезали перед внутренним взором. Сосредоточиться, а вернее пробиться сквозь туман, оказалось выше его сил. Будто нечто недоступное его нынешнему пониманию накрепко отгородило частичку, которой он стал, от его же целого. И далеко не сразу он понял, что лежит на чём-то твёрдом с закрытыми глазами. Разлепить веки почему-то не получилось, пришлось даже помогать себе руками. Странно…