Мысли переключились на Арлана. Удивительный всё-таки старик. После того немногого, что Стривар о нём узнал, в нём крепла уверенность, что тот как-то связан со жрецами-хранителями нынешнего царя Рундии, пусть даже старик и они – жрецы разных верований, которые враждебны друг другу. Во всяком случае, враждебны для чужих. Он допускал мысль, что подноготная взаимоотношений между верованиями может отличаться от общепредставимой. Иначе никак не объяснить, откуда у Арлана, будь он хоть трижды наследственный хранитель, без сомнения тайные и тщательно оберегаемые знания о Ключе рода Звёздных Волков. И ведь эта загадка могла стоить Стривару жизни. А посему не следовало бы ему, пожалуй, очертя голову ломиться в Звёздный Дворец – тут Дарен полностью прав. Спервоначалу неплохо бы затихориться и осмотреться: что да как в этом мире.
И ещё оставался один вопрос, что глубоко в душе подспудно грыз его. В своём естестве он чувствовал изрядную долю недоверчивости, набор устоявшихся мнений и черт, которыми, по-видимому, успел обзавестись в прошлом. Поэтому, не смотря на всё то, что он наблюдал своими глазами за время после пробуждения, его так и тянуло приписать всё это к игре воображения. С потерей памяти и не осознаваемым им сужением сознания, Стривар просто не понимал, как Арлану и его подельникам удалось оживить древние кости. Как наросла плоть? И как это тело обрело сознание? На задворках мелькала мысль, что он безумец и пребывает где-нибудь в доме скорби в своём родном мире. Или всё, что он видел перед собою – правда, и тогда его Сверх-Я действительно перенеслось в иной мир и было «вогнано» обрядом в древние останки древнего царя. Не меньше остального его беспокоило и то, что он никак не мог вспомнить своё имя. Стривар – это ведь Дарен нарёк его так. А его привычное? Или привычные? Он не помнил ничего из прошлого. Это угнетало. Только разбегающиеся образы каких-то людей, к которым он относился с теплотой. Такой вот провал. Пропасть в памяти. Но с другой стороны, он не пришёл на Заар беспомощным младенцем. Он худо-бедно был приспособлен к жизни на уровне обихода плоти. Имел и некоторые, видимо, необходимые навыки; а всё, что связано с прошлой личностью – нет. Обдумывая это, Стривар вновь встал перед выбором: либо остановиться на своём сумасшествии, либо принять непонятную ношу древнего воителя этого мира. Но что будет легче принять? Думать, что он безумец, мало того что неприятно, но и подорвёт любые волевые усилия. Значит, надо исходить из посыла, что он душевно здоров. А раз так, тогда, вперёд! Мешкать нельзя. Надо ещё и с книгой успеть разобраться, ведь по словам Дарена, Арлан принёс её с собою именно с целью приобщить к ней призванного полубога. Призвали его. Полубог он или нет – он не знал. Но был готов.
Ни тепла, ни холода – таковой показалась ему чёрная книга, когда он вновь освободил её от тряпицы и нашёл место, где света для чтения должно было хватить с избытком. Без волнения и трепета, поскольку не понимал, что у него в руках, подцепил пальцем краешек обложки и открыл. Заглавный лист, где обычно, в его разумении, должны быть название и исходные данные, оказался чист. Просто желтоватый лист из тонкой кожи. А ожидал он почему-то увидеть страницы из бумаги. Хотел уже перевернуть страницу дальше, как вдруг почувствовал оцепенение в руках, пальцы враз отказались повиноваться. И в тот же миг пропала резкость в глазах, взор затуманился, загудело в ушах и исчезли все мысли. И когда, вслед за этим всем, его стал пронзать поток тепла, зарождавшийся в макушке и растекавшийся по телу, расплывчатая желтизна первой страницы вдруг приобрела чёткость и прямо из ничего проступили две буквы. Вернее сказать, то были даже не буквы, а какие-то странные руны. Странные и видом, и тем своим свойством, что они как бы пламенели сине-голубым огнём. Дальше Стривар то ли осознал, то ли как бы вспомнил, что видит изначальные руны Заара, запретные в нынешние времена. Значение смысла рун само начало складываться в его сознании и он понял: всё что он сейчас почувствовал, было настраиванием его восприятия для, собственно, не только чтения книги, а правильного её прочтения. И он прочёл:
«Вершащие Начала»
Пальцы Стривара сами перелистнули страницу и он, завороженный, узрел целое сонмище рун. Теперь они не пламенели колдовским сине-голубым огнём, теперь они роились в совершенно бессмысленном для него порядке. Они походили на призрачные тени, словно гонимые ветрами крошечные привидения. Вскоре руны стали выстраиваться в определённый рисунок; и вот закружился их хоровод, мерцая и всё более замедляясь. Не в силах отвести взгляд, Стривар дождался окончания их пляски и тогда получившиеся письмена стали как бы объёмными. Он смог постичь указанный ими смысл: