‒ Да не сойдёшь и ты, брат Ракат, ‒ Коршун выразительно посмотрел на виману.
‒ Прошу на палубу, ‒ понял намёк лётчик и поспешил к своему «Ветру».
При других обстоятельствах Коршун был бы не прочь пообщаться с ним о чём-нибудь отвлечённом. Но сейчас просто не место и не время. Брат Ракат был лётчиком, а все лётчики на Зааре – колдуны. Так повелось исстари, что только колдуны могли управлять виманами. Ни чтящим, ни храмовникам это не доступно. Впрочем, и большинству вольных или орденских чародеев тоже. По этой причине численность воздушных судов всегда была строго привязана к количеству имевшихся в стране или ордене лётчиков. Ракат был из тех немногих колдунов, что по разным причинам состояли в ордене, и, как и все волшебники, шёл своим собственным путём саморазвития с отличной от орденской лестницей посвящений. За годы службы Коршун имел богатый опыт общения с разного рода колдунами, волшебниками и чаклунами, и давно подметил в большинстве из них одну особенную черту, что всегда его раздражала: собственная выгода для них всегда превыше выгоды общественной, государственной или орденской. Не мудрствуя лукаво, лётчика «Ветра Итрана» Коршун тоже зачислил в ряды обособленцев и шкурников.
Чтящие разместились на верхней палубе. Воздушные переброски были для них обыденностью, но, тем не менее, рассматривать с высоты проплывающие внизу красоты земли им не надоело и вряд ли когда-нибудь надоест. Последними на виману взошла четвёрка воздушных стрелков, сразу заняв места у носовых и кормовых стреломётов. Стрелков по обыкновению набирали из простых орденских воинов и обучали управляться с напитанными силой священных рун орудиями. Каждый такой стреломёт весьма сложен в изготовлении и требовал от оружейника немалого мастерства в волшбе. В воздушном бою стреломёт почти не знал промахов, а зачарованные снаряды, как правило – дротики, наносили ущерб вражескому воздушному судну силой стихий. Чаще всего это стихия Огня, реже стихия Смерти. И только от лётчика зависело, как долго продержится защита его виманы.
Когда «Ветер Итрана» оторвался от пристани, Накан стоял у правого окрайка, держась рукой за одну из скоб. Перелёт предстоял дальним – более чем в полсуток. Первое время можно поглазеть на родную землю с высоты и предаться размышлениям. А когда надоест, можно спуститься на вторую палубу и выспаться. До северного побережья благословенной страны ещё далеко, а затем пересечь море, за которым начнутся уже земли Хирканского Царства. Орденской крепости близь столицы Алостров «Ветер» достигнет в середине ночи.
Коршун огляделся. Чтящие расположились по левой боковине и тоже пока глазели вниз. Стрелки выказывали хорошую выучку, высматривая возможную опасность в небе, которой здесь и взяться неоткуда. А Ракат Иборский сидел в лётном кресле и внешне беззаботно держался рукой за управляющий жезл. Коршун знал, что на самом деле Ракат сосредоточен. Лётчик «Ветра Итрана» изменял вокруг себя пространство, держа при этом в захвате виману.
Как и рассчитывал Коршун, когда «Ветер Итрана» подлетал к крепости «Небесный Приют» было глубоко за полночь. Холодный ночной дождь словно накатывал на виману полосами, хотя, на самом деле это она пронзала дождевую чересполосицу. Ночной сумрак окрасил пробегающие внизу земли в угрюмые буро-серые цвета, а многие подробности скрывались обширными туманами. Здесь – в срединных областях Хирканского Царства осенние туманы столь часты, что давно вошли в поговорки местного населения.
‒ Маяк!
Коршун глянул в направлении, куда указывал один из чтящих. Там во мгле показался тусклый огонёк. И было не понятно: то ли воспаривший вверх туман скрывал его доселе, то ли это облака опустились так низко. Полёт со всей очевидностью подходил к концу и Накан отдал должное уважение лётчику «Ветра». Не имея над собою звёзд, не имея рисованных местоописаний и не зная вечно изменчивых воздушных течений, любой морской судовод неминуемо заблудился бы. Однако «Ветер Итрана» уверенно долетел до «Небесного Приюта», что на самом деле Коршуна уже давным-давно ‒ за многие-то годы взаимодействия с летунами ‒ не удивляло: колдуны на то и колдуны, чтобы навязывать свою волю мирозданию.
Никогда прежде не быв в хирканских пределах, Накан с некоторым любопытством осматривал с высоты птичьего полёта стремительно приближающуюся крепость. В этих широтах ночь не бывала беспроглядной, не то что близь Вечного Ледника, где ночная тьма сгущалась настолько, что могла ограничить видимость до двух сотен шагов. Поэтому, не смотря на сумрак и туманы, крепость вскоре стала неплохо проглядываться. Внешние насыпные валы, водный ров и два кольца стен, утыканных башнями ‒ «Небесный Приют» был похож на сотни своих сестёр-крепостей и по основательности обороны относился разряду уверенных середнячков. Цепкий взгляд Коршуна по-военному отмечал все видимые достоинства и вероятные недостатки, наскоро проигрывая в уме набор первичных мероприятий для успешного приступа, а потом для отражения оного. Такая игра ума, настоянная на немалом боевом опыте, настроила мысли на нужный лад. И вскоре Перст Веры сосредоточился на освещаемой пристани, что венчала одну из воздушных башен, возвышавшуюся за внутренним крепостным кольцом. Там на пристани виману уже поджидали двое встречающих, видимо заранее оповещённых крепостной службой наблюдения.