Что ж, рассудил пришелец, Лаат большой, можно продолжить его изучение в иных местах. Рогбак как-то сказал, что здесь аж два храма Элуны. Второй нет смысла даже искать. И Стривар отправился по площади Радости к противоположному её краю, где виднелись улицы с вывесками торговых лавок.
Но наверное что-то такое было в этом дне, что блуждание по улицам вновь вывело пришельца к храму. На сей раз тот располагался на небольшой площади, называвшейся площадью Утех. И в самом деле, вокруг находилось множество заведений с виноградными гроздьями и скрещенными питьевыми рогами на вывесках. Бросались в глаза и подгулявшие горожане, что входили или выходили из таких заведений. Здесь же Стривар впервые увидел пятёрку стражников, что никуда не шли, а просто скучали в тенёчке у раскидистого явора. И когда пришелец засмотрелся на храм, к удивлению своему, увидал, как из него выходит толпа прихожан в головных уборах. Не все, конечно, но не менее половины были в распространённых в городе шапочках, а некоторые даже в шлемах.
Сам храм Стривара не впечатлил, внешне тот выглядел неброско – просто высокое строение из серого камня, кое-где лепнина, кое-где изваяния пляшущих обнажёнными мужчин и женщин у самого свода крыши. Да и ступени с прилегающими к ним плитами не блистали давешней чистотой, видно их нечасто подметают.
У внешних врат, изготовленных из простой красной меди и украшенных немудрёнными узорами, привратника не оказалось. Изгородь из низеньких ровно остриженных кустиков можно было без труда просто перешагнуть. Зато у главного входа стоял облачённый в серую ризу храмовник с низко натянутым на лицо башлыком. Откуда-то из складок одежды у него мигом появилось серебряное блюдо для подношений. И Стривар на ходу поместил в него заранее заготовленный медяк.
Храмовник так ничего и не сказал, как того ждал пришелец. Но осталось впечатление, что привратник проводил очередного прихожанина усмешкой.
На первом же шаге Стривар поймал себя, что никак не ожидал царящей здесь полутьмы. Длинные тени и затемнённые закутки были повсюду, а пристенных свечниц казалось так мало, будто ими нарочно не собирались особо освещать храмовые внутренности. У свода сквозь узенькие оконца едва пробивались солнечные лучи, освещая скорее верхние пространства. Здесь было тихо. И всего несколько прихожан, что как будто таились в затенённых местах поодиночке.
Стараясь не выпячивать любопытство, Стривар спокойно шёл по мозаичным плитам, увековечившим какие-то незнакомые ему события прошлого. Даже в полутьме были хорошо видны сражающиеся воины и непонятные существа, что схватились друг с другом и с ратниками. Иные изображения показывали весёлые застолья и пышные празднования, но их смысл от пришельца также был скрыт. И когда, наконец, Стривар подошёл к огромному идолу, стоявшему на белокаменном возвышении ровнёхонько под самым сводом, остановился в пяти шагах и пристально того осмотрел. Несмотря на искусно выполненное каменное литьё, божество, мягко говоря, выглядело отталкивающе. Обрюзгший старичок с выпяченным пузом и с набедренной повязкой, заменявшей ему всю одежду. Дряблые мышцы и одутловатое лицо, бесстрастно смотрящее на всякого пришедшего сюда смертного. В руке винный кубок, а под мышкой другой руки зажат бочонок.
Стривар также бесстрастно вперился в лик божества. И надолго застыл, напрочь позабыв о времени. Сила, что ощущалась в идоле, не проявляла к посетителю храма никакого участия. От бога веяло равнодушием, он будто и замечал стоявшего у его образа смертного, и нарочито не замечал.