‒ У меня в Лаате есть ещё дело. Я не могу его бросить.
‒ Какое? Может с моей помощью его можно провернуть быстрее?
‒ Эва! ‒ Стривар не ждал такого натиска, видимо Артака и в самом деле сильно припёрло, ежели ему так не терпелось убраться из Киртамада. ‒ Есть тут одна девчонка, мне надо её вызволить у работорговца.
‒ И в чём тут подвох? ‒ глаза Артака прищурились.
‒ Работорговец не захотел продавать её. Сослался на обещание кому-то.
‒ Предложил бы больше. Всякому торгашу звон злата мил. Если надо, я добавлю монет.
‒ Тут в другом дело. Я шестьдесят золотом предлагал…
‒ Что?!
‒ Я думаю, он кого-то боится.
Артак поджал губы и задумчиво покачал головой.
‒ Я теперь даже не спрошу о важности твоего дела. Родную кровиночку надо выручать! Я б вообще бошки снёс всем виноватым…
Стривар промолчал. Хотя вывод гостя удивил его. И вот теперь, пожалуй, настал час послушать, что Артак поведает о себе. И от меры его искренности будет зависеть, насколько можно ему доверять.
И только Стривар собрался задать вопрос, как в дверь постучали.
Гость вскочил на ноги, положив ладонь на рукоять меча. Стривар остался сидеть, не зная то ли готовиться к бою с некими врагами гостя, что пришли по его следу, то ли за дверью просто кто-то из слуг с каким-то заурядным делом.
Стук повторился. И Стривар пошёл к двери.
‒ Кто? ‒ спросил он, готовый уже сослаться на занятость, если там снаружи слуга или служанка.
‒ Это я!
Голос был женский, знакомый. И голос этот принадлежал Лагрис. Открыв щеколду, но держась при этом на всякий случай настороже, Стривар впустил её. Блазна чуть ли не влетела в помещение. За ней никого не оказалось. И щеколда вернулась на место.
Лагрис не ожидала, что в покое окажется ещё кто-то. Выглядела она уже получше, почти сошли красные прожилки в глазах, но на лице до сих пор оставалась печать пережитого. И имя сей печати – боль.
Гость и гостья оглядели друг друга. Артак, удостоверившись в ложной тревоге, вернулся на стул. А Лагрис осталась стоять посреди помещения.
‒ Стряслось что-то? ‒ спросил Стривар, чувствуя перед ней вину и неловкость, что не удалось исполнить обещание.
‒ Стряслось! ‒ у неё заблестели глаза. ‒ Этот скот продал Ламерну!
‒ Кому?
‒ Купцу из Хеона. Я не смогла сразу вырваться к тебе. Её вчера продали. Я выяснила, что хеонцы ещё присутствуют в Лаате. Распродают своих рабов. Но я так и не узнала, где они остановились. Лаат ‒ большой!
Стривар взял её за руку и усадил на кровать.
‒ Успокойся, Лагрис, ‒ прошептал он, глянув на Артака. ‒ Я выясню.
Гость внимательно следил за ними, посчитав, что их разговор отныне касается и его тоже.
‒ Я узнала, что ты приходил выкупить её. Почему Лауд отказал?
Стривар вздохнул, собираясь рассказать о встрече с работорговцем, но вмешался Артак.
‒ Он давал шестьдесят золотом! Однако торгаш не продал.
‒ Шестьдесят? ‒ Лагрис открыла рот в обалдении. ‒ Лауд продал Ламерну ровно за столько же! И хеонец почему-то заплатил.
‒ М-да! ‒ отозвался на её слова гость. ‒ Не знаю, насколько его запугали, но свою жадность этот Лауд потешил изрядно.
‒ Я займусь поисками, ‒ заверил её Стривар. ‒ Ещё не всё дорешено.
‒ Но что ты собираешься делать? ‒ растерянно спросила Лагрис. ‒ Хеонец не продаст Ламерну. Если он купил её аж за шестьдесят золотых, то на то есть какая-то причина. Боюсь, он не продаст, предложи ему даже тыщу!
‒ Тогда стану прикидывать другие возможности.
‒ Выкрасть? Забрать силой? ‒ Лагрис грустно ухмыльнулась. ‒ На стороне хеонца закон. Ты окажешься вне закона.
Её слова поставили Стривара в тупик. Он уже знал, что в Киртамаде законники имеют большой вес и на законах держится управление обществом. Смог благодаря наблюдениям сделать вывод, что законопослушность у киртамадцев возведена в разряд благодетели. Это было сродни поклонению божеству. Как знать, может даже такое божество когда-нибудь и появится, карающее, слепое и бесстрастное. Но как быть, если закон мешает правому делу? Что выше, правда или закон? Для Стривара выбор был очевиден, а вот опасения Лагрис он списал на въевшиеся в неё обычаи Киртамада.