А она ему? Стал бы он предлагать уйти с ним, не испытывая влечения? Лагрис знала себе цену. Знала, что очень красива и способна вскружить голову безо всяких чар. И она посмотрела на Стривара по-особенному, желая знать, насколько нравится ему. Будучи блазной, Лагрис могла многое, что было недоступно большинству женщин. Могла, что называется, просветить любого мужчину насквозь. И сделала это. И… будто с разбегу влетела ногой в незамеченную на дороге ямку. В Стриваре не ощущалось ни капли похоти. Да, она нравилась ему как женщина, но это не имело отношения к великой силе продолжения рода, что словно нарыв воспалена у большинства заарцев. То, что он испытывал к ней было… Лагрис даже выдохнуть забыла, когда поняла. Чистая, незамутнённая жалость. И сочувствие. Аж в голове зашумело. За всю её жизнь ни один мужчина не пожалел её. С тех пор, как её вычеркнули из Дев Коранты, на неё всегда смотрели как на игрушку для избавления от напора излишнего семени.
«Бежать с ним! Жаль, это несбыточно…»
‒ Чего ты молчишь? ‒ Стривар тронул её за плечо, потормошив.
‒ Я…
‒ Да что тут думать? Решайся!
Лагрис опустила лицо в ладони. И когда убрала их, на пальчиках осталась влага.
‒ Посмотри сюда, ‒ она показала на свой ошейник. ‒ Он волшебный.
‒ И что? Сама же зовёшь меня колдуном, но не веришь в мои силы?
‒ Пойми, о господин моего сердца, такую волшбу, как в нём, не под силу снять даже властителям!
Стривар фыркнул.
‒ Ну, во-первых, я тебе не господин. Мне не нужны ни слуги, ни рабы. Во-вторых, что ещё за властители?
Ответом ему стала её печальная улыбка.
‒ Ты не понял моих слов. Ты как не из мира сего. Ты свыше, что ли?
‒ Ты ошибаешься, милая Лагрис, ‒ он ласково поправил ей чёлку. ‒ Ты решила, что влюбилась? Быть может, впервые в жизни? Но это не любовь, увы! Это что-то другое.
‒ Пусть так… ‒ прошептала она. ‒ Но не отвергай мою душу хотя бы. Люблю, как умею. Пусть даже, как…
Его палец коснулся её губ. Вторая рука зарылась в волосы, поглаживая. И он прошептал:
‒ А вот этого слова говорить не надо. И… ты не ответила про властителей.
‒ Это как древние полубоги. Неужто не знаешь? Дети и то знают!
Он дёрнул плечами, продолжая её гладить по голове, словно малую девочку.
‒ Лагрис, я знаю, что ошейник не прост. Я ещё тогда увидел это. Есть в нём что-то непонятное… А если его просто снять?
‒ Я умру. Ещё до того, как он будет снят.
‒ Н-да…
Он попристальней пригляделся к зловещим узорам на ошейнике. Но по-прежнему в голове не всплыло ни одной подсказки.
‒ Какая-то злобная сила в нём, ‒ шептали его губы, а второе остриё внимание оставалось на ладони, что гладила голову Лагрис. ‒ Лунное Сестринство якшается с кем-то на стороне?
‒ Насколько мне известно, нет. Сёстры служат только Пляшущей-на-Заре.
‒ Тогда Элуна – злая богиня. Ты боишься, что она накажет тебя, если сбежишь со мной от Лауда?
‒ Не этого, Стривар, не этого… У Лауда есть управляющий жезл. Сбегу – помру, где бы ни скрылась от него. В любом месте Заара. Да я пошла бы с тобой хоть в саму Преисподнюю! Но не в твоей власти помочь мне…
‒ Посмотрим, ‒ он помог ей подняться, рассматривая итог своих стараний. Печать боли покинула её лик. ‒ Тебе пора идти, Лагрис. Про Преисподнюю и не думай даже. И не отчаивайся.
И уже стоя в дверях, когда она удалялась от него по проходу, сказал ей во след:
‒ Если случай свёл нас, то неспроста!
Застыв на полушаге, она улыбнулась. Услыхала, как закрылась дверь и только теперь поняла, что самочувствие заметно изменилось. Он что, подлечил её, когда гладил? А она-то так примлела, что и не поняла ничего. Лагрис тяжело вздохнула, стерев с уст улыбку. На лицо вернулась маска каменной отрешённости, за которой прятались тоска и надежда.
Глава 37 Зелёная Соя