Работорговец неторопливо развернулся и скрылся в дверях.
Когда они покинули имение и пустили кобылок рысью, рундиец про себя облегчённо перевёл дух. Напряжение начало покидать его, появились задор и радость от понимания, что удалось провернуть необычное и опасное дело.
‒ Если б сорвалось, нам пришлось бы прорываться с боем, ‒ сказал он. ‒ И к Лауду слетелась бы, наверное, вся городская стража.
‒ Но ведь не сорвалось, ‒ Стривара тоже покидало напряжение. Сейчас он уже думал об укромном месте, где можно бросить животных, чтобы они обрели новых хозяев.
‒ Понимаю, что это мальчишество, ‒ признался Артак, ‒ но я бы его удавил. Зажился этот гад на белом свете…
‒ Он ещё получит своё.
‒ Ну, да, ‒ отмахнулся рундиец. ‒ Скорее преспокойно сдохнет в своей постели.
Стривар глянул на него и натянул повод, поворачивая на другую улицу. И произнёс:
‒ Тем для него хуже.
Лагрис сидела за столом, как на иголках. Шершавую, грубо оструганную поверхность покрывала несвежая скатерть, посерёдке плошка с застывшим воском, там и сям въевшиеся пятна. Сунапротив двое воинов коротали время за неизвестной игрой. Тишину нарушало перекатывание костей, по разукрашенному полю перемещались оловянные болванчики. К воинам, отнесшимся к ней по-дружески, Лагрис испытывала благодарность. С ними она не чувствовала себя «подружкой», угостилась их нехитрой снедью и, мало того, они заверили, что защитят от любой опасности. И ей хотелось верить, что им это по силам. Тёмный рув, назвавшийся Уранхом, был, по-видимому, в этой двоице старшим. Второй, рунд, представился Янмиром.
Следя за игрой и стараясь постичь правила, Лагрис пыталась отвлечься от тревожных раздумий. Иногда это удавалось. А иногда переживания нет-нет да накатывали и становилось не до игры. Сколько она уже здесь? Час? Два? Три? Как там Стривар? Не стряслась ли беда?
И долго ли ещё торчать в этом по-своему уютном, но не приспособленном для проживания прибежище? Крохотный домик, близнец таких же домишек на этой улице, хранил следы давнего запустения. Не разожжённый очаг, на закопчённых стенах полки с запылённой утварью, за ветхой перегородкой заваленный какими-то мешками и кулями чулан. И старая, скрипучая лестница, ведущая на второй ярус – в спальню. Несомненно, это временное прибежище. Уранх и Янмир скоро покинут его. Но вот что будет с ней? Как дело обернётся? Получится ли у Стривара с Артаком затеянное? Просто сидеть и ждать было невмоготу. Жажда хоть как-то повлиять на происходящее разъедало похлеще кислоты. Если б только могла, Лагрис пошла бы на всё, лишь бы не никогда более не видеть ненавистного Лауда.
Когда раздался длинный, прерывистый стук в дверь, она будто очнулась.
‒ Условленный знак, ‒ сообщил ей Уранх, наверное, желая успокоить.
Янмир подошёл к узенькому окошку, ненадолго прильнул. И губы его обрадованно растянулись.
‒ Свои! ‒ объявил он и пошёл открывать.
И не успела ещё за вошедшими затвориться дверь, как Лагрис бросилась к Стривару. Но запнулась на полпути. И Артак, и Стривар поразили её рыжиной. Даже брови и ресницы имели медно-медовый цвет. Маскировка? Не иначе!
‒ Всё получилось, ‒ поспешил успокоить Стривар, с порога заметив тревогу на её лице.
И Лагрис, сама не своя, бросилась навстречу, на радостях повиснув на шее.
Крепкая мужская рука осторожно приобняла за плечи, а голос прошептал на самое ухо:
‒ Я кое-что принёс…
Под весёлыми, всё понимающими взглядами Стривар слегка растерялся. Артак, проходя мимо, хлопнул по плечу. Лагрис зарылась головой в грудь и не думала отпускать из объятий. Стривар попробовал отстраниться, но не тут-то было! Её волосы защекотали ему ноздри.
‒ Вот! ‒ изловчившись, он вытащил из-за пояса жезл. ‒ Лауд больше не властен над тобою.
Нехотя, Лагрис отстранилась. Жезл, что сжимала его рука, был так близко! Она смотрела и смотрела на эту мерзость… Сердце сжалось, неприятно резануло внизу живота, а разум не верил глазам. Неужели получилось?
‒ Я хотел его уничтожить, ‒ голос Стривара постучал в сознание, словно из-за какой-то преграды, приглушённый и плохо разборчивый. ‒ Но с ним не всё так просто…
Оцепенев, она смотрела на жезл. В незатейливой на вид вещице заключался весь Ужас проведённых в рабстве лет. Лагрис едва не осела от внезапно охватившей слабости. И Стривару пришлось подхватить её.