‒ Да ниспошлёт вам свою милость Пляшущая-на-Заре! ‒ благожелательно улыбнулась пожилая храмовница в золотистой ризе и с цветочным венком на огненно-рыжих волосах.
Сотник положил серебряный в чашу для подношений. В храмах Элуны подношения брали только с мужчин. Луг угрюмо осмотрелся, а Томирис во все глаза уставилась на красоты храма. Тут было на что посмотреть. Само сооружение выглядело не очень-то высоким, но изящество башен, встроенных в него и выполненных в виде нераскрывшихся цветочных почек, придавало храму изысканную утончённость. Пастуший посох с четырьмя крыльями над входом сверкал в лучах солнца начищенным золотом; тонкие столпы, увитые переплетёнными растениями; белокаменные стены с округлыми окнами, обрамлёнными лепными цветами; тонкие, до ощущения хрупкости, ложи, опоясавшие подножия окон второго яруса, на которых неспешно прогуливались поодиночке и парами прихожане – всё это придавало строению вид сказочной воздушности. У настежь распахнутого входа переминались с ноги на ногу храмовые стражи в доспехах, поножах и наручах из крашенной белой кожи и белопёрыми гребнями на шлемах. Ростовые долгокруглые щиты стражей также были выкрашены в белое и несли изображения красных цветочных распуколок. Даже древки копий и ножны мечей имели белый цвет. А внутри храма, разносимая простором, весело звучала свирель. По правую руку от входа ‒ у стены с яркой мозаикой, изображающей пляшущих среди пальм и цветов нагих плясовщиц ‒ на мягких покрывалах сидели кучками обнажённые прихожанки с белыми повязками на глазах. Среди них были и зрелые, и молодые. А вдоль стены, неторопливо рассматривая сидящих, прохаживались двое прихожан. Один из них, судя по одежде, загару и длинной чёрной бороде, служил работником у альканарского купца.
Прямо в сердцевине храма возвышалась белокаменная Элуна в облике юной и обнажённой рувийки-вигот. Волосы её были выкрашены в ярко-рыжий цвет, а в руках, на раскрашенной в красное набедренной повязке, изображённой так, что казалось она только что стянута с тела, богиня держала морскую раковину, подпирая её приподнятой и согнутой в колене ногой. Из раковины вытекала вода, ниспадая по раздвоенному желобу и наполняя начинающиеся у ног богини водоёмы в виде лунных серпов, олицетворяющие Коранту и Урдан. И в этих серпах плескались обнажённые мужчины и женщины. Обложенные всё тем же белым камнем, водоёмы свободно вмещали в себя десятки прихожан и прихожанок. И многие из них прямо в воде предавались телесным усладам, иные лениво плескались или просто глазели по сторонам. Вокруг водоёмов располагались заставленные винными кубками и яствами столы, подле них мягко устеленные ложа, где всё теми же усладами занимались другие парочки. А для стеснительных в храме имелись отдельные покои, где им никто не мог помешать.
‒ Не видно плясовщиц, ‒ вслух заметила Томирис.
‒ А зачем они тут? ‒ сказала Играда. ‒ Они разошлись по городу. День ‒ не время для священнодействий Сестринства. Идёт Священная Коранта, поэтому храм просто открыт всем желающим.
По лестнице, что завивалась винтом, троица взошла на верхний ярус храма. Пол, украшенный узорами мозаик, здесь как бы окружал огромное отверстие в сердцевине яруса и потому идол прекрасной Элуны превосходно просматривался и тут. Здесь уже чаще попадались сёстры-храмовницы, но и прихожан было не мало, особенно затерявшихся среди множества цветников. Отдельно ото всех на покрывале сидела стайка – чуть более десятка ‒ девушек, по оценке Томирис, примерно одного с нею возраста или чуть постарше. Перед ними, также на покрывале, восседала храмовница, что-то втолковывающая юным прихожанкам.
‒ Как же их сюда отпустили родители? ‒ удивлённо и шёпотом спросила Томирис, глядя на своих сверстниц.
‒ Как раз родители их сюда и привели, ‒ стала объяснять Играда, ‒ в Священную Коранту чаще всего проводят обряды совершеннолетия. После такого обряда девушки получат право выйти замуж. А этих девочек храмовница подготавливает к обряду, сейчас она наверно рассказывает им какую-то притчу.
‒ А без обряда разве нельзя?
‒ Нельзя. Кто же возьмёт себе в жёны ту, кто не отдала свою девственность Элуне? Пляшущая-на-Заре от такой отвернётся.
Томирис застыла, услышанное казалось ей невообразимым.
‒ Ты хочешь сказать, ‒ она отвернулась от девушек и посмотрела Играде в лицо, ‒ что это… происходит даже не с женихом?
‒ Так заведено издревле. Из мужчин почтить таким способом богиню может любой, кто достойно заплатит храму.