‒ Но ведь богиня Вугира – светлая. Почему же Сестринство Пляшущей-на-Заре вытесняет её верование?
‒ А вот это уже не наше дело! Главное, что это не противоречит воле Лучистого. И ты должна понять, что верование Элуны очень важно для нас. Сестринство по-своему оберегает нас.
‒ Я пойму это, Играда. Мне надо только время.
Наставница внимательно всмотрелась в лицо царевне. И наконец, удовлетворённо кивнула.
Но на лице Томирис пребывала привычная маска. Сомнения и мысли она запрятала так глубоко, что те никак не отразились внешне. Даже проницательности Играды не хватило, чтобы выудить их. А в сомнениях этих таились противоречия. По словам наставницы, простолюдины гонятся за утехами плоти. Может и так. А может их просто подталкивают к этому? По заветам отцов и Писанию, знати надлежит не впадать в скотство, блюсти достоинство и освещённые Лучистым нравы. Получается, есть нравы для одних и нравы для других. Томирис подумала, что ведь не все простолюдины, как признала Играда, привержены верованию Пляшущей-на-Заре, а среди знати тоже случается блуд. Но если мужчине знатного роду общество может простить некоторые вольности, то для дворянки, особенно незамужней девушки, легкомысленность закончится несмываемым позором и отречением от неё родни. Для Томирис оставалось не понятно, то ли эти противоречия никто не видит, то ли эти противоречия, собственно, противоречиями не считают.
‒ Возвращаемся, ‒ сообщила царевна, задумчиво осматривая свысока Весёлую площадь. ‒ Я сыта прогулками по горло.
Возвращение во дворец прошло по-тихому. Играда, сказавшись занятой, покинула воспитанницу сразу за вратами. Сотник препроводил подопечную до северного крыла и на вопрос, как он скоротает остаток дня, ответил, что после обхода постов, намерен посетить оружейный зал. Томирис спрашивала не просто так, она наметила пообщаться с Лугом наедине.
Ташья куда-то запропастилась и Томирис пришлось переодеваться самостоятельно. Наскоро перекусив принесёнными служанкой к её возвращению булочками, царевна немного повеселела и отправилась в оружейный зал, что располагался как раз в северном крыле.
‒ А вот и наша беглянка, ‒ раздался противный голос Ветлы, когда Томирис спускалась по ступеням.
Сводная сестра выглядывала сверху и насмешливо улыбалась.
‒ Не твоё дело! ‒ Томирис не намеревалась вступать в перепалку и поспешила дальше, однако Ветла не унималась.
‒ Всё ещё надеешься сбежать из-под венца? Думаешь, через нижний город получится?
‒ Знаешь, сестричка, такая глупость только в твоей головке может родиться.
‒ Ой-ой! А Весёлая площадь тоже только в моей головке родилась? Что, изучала перед свадьбой Сестринские таинства?
‒ Дура!
Томирис поспешила вниз, а за спиной долго звучал недобрый смех Ветлы.
К оружейному залу вёл отдельный вход. Избрав кратчайший путь, царевна проскочила по уголку влюблённых, как это место в шутку называли при дворе из-за негласного обычая назначать свидания в здешних беседках. Уголок вроде бы сейчас пустовал, но Томирис не сомневалась, что чей-нибудь взгляд обязательно её заприметил. «Ну, и пусть видят!» ‒ решила она, направляясь прямо к дверям, где на часах стояли двое стражей.
Те по-воински приветствовали её, давно привыкнув, что царевна хотя бы раз в Урдан навещает зал. Бывало, она не сразу начинала занятия, а ждала, наблюдая, как сходятся в учебном бою стражники. Этим она только подзадоривала их и тогда воины из тех, что помоложе, начинали красоваться перед ней, как перед обыкновенной девчонкой.