Оставаясь внешне бесстрастным, Коршун едва не засветился изнутри. Чутьё вещало, что след оказался как раз «тем самым».
‒ Львы, значит? И как давно они наведывались?
‒ Около трёх Урданов прошло. Они навестили все волшебные лавки в Камуре. Вели себя просто вызывающе. В общем, им нужны были сведения о некоем селянине, который мог бы притащить мне некоторые волшебные вещички.
‒ Да, любопытно, ‒ произнёс Коршун. ‒ И что ты им сказал?
‒ Я заверил их, что ко мне не ходят селяне. Им просто не по мошне мои изделия. И кроме того, я же не барыга, чтоб скупать, а потом перепродавать. У меня полно заказов, в основном для ратников государя нашего Равара.
«И поэтому тебя не рискнули тронуть», ‒ подумал Коршун. Львы не стали действовать опрометчиво; стоит только тронуть этого Цветочника или его товарищей по ремеслу, шумиха начнётся по всей стране. Начнутся разговоры в войсках, среди знати и сообщества вольных колдунов. Тогда уже точно огласки не избежать. Да ещё может родня всполошиться, а поскольку хозяин лавки – артан, а значит из знатного рода, то заволнуется и вся урезная знать. Если, конечно, колдун поддерживает с роднёй отношения. И всё же, львы есть львы. Цветочника могли бы убрать по-тихому, его спасло только то, что он не вызвал подозрений.
‒ Я полагаю, ты ищешь нашей защиты?
‒ Да, ‒ подтвердил Цветочник. ‒ Желательно неявную защиту. Но если уж что… Надеюсь пересидеть у вас в крепости. Я одиночка и прекрасно понимаю, что при моём уровне – не игрок. А чтобы связать убийство Харана Элорского с совпадающими поисками львов и чтящих – даже прозрения не надо. Предпочитаю мирно заниматься собой в стороне от схватки.
‒ Ты получишь защиту. А теперь показывай.
‒ Изволь. Вот, собственно, вещички того селянина.
Цветочник отошёл вглубь помещения и вскрыл в одном из комодов тайник. Вытащил какие-то свёртки и вернулся к Персту Веры.
‒ Ты же не перекупщик, а? ‒ усмехнулся Коршун.
‒ Изделия сломаны, хотя внешне целы. Но их можно починить и приспособить в моих изделиях. У меня, смею заметить, хватает умения. Я купил их как заготовки.
Первым, что протянул для осмотра Цветочник, был перстень из чёрного железа. Коршун осмотрел его, распознав, что некогда перстень был зачарован щитом одной из стихий, который просто «перегорел» от избытка прогоняемых через него потоков Сил. Вторым предметом был кинжал с поломанным простеньким зачарованием «Огненной стрелы». Причём, кинжал так и не выстрелил – кто-то извне закупорил и извратил силовой рисунок наложенного заклятия. А вот третий предмет Коршун не стал даже брать в руки. Лежащий на тряпице череп какого-то грызуна порождал неприятный холод, что проникал сквозь кожу прямо в нутро.
‒ Мне он тоже не понравился, ‒ признал Цветочник. ‒ Думал изучить и приспособить, но потом понял, что эта поделка из запретных. Изнутри череп покрыт мельчайшими рунами.
‒ Древними?
‒ Да. Поэтому я решил, что это изготовлено почитателями Падших. Вот если бы только от него не разило смертью… Там ещё два неизвестных мне знака…
‒ Это не поделка почитателей Падших, ‒ Коршун скривился и замотал череп обратно. ‒ Они вообще редко используют стихию Смерти. От этой гадости разит и нижним слоем. Смерть и Пекло.
‒ Не может быть… ‒ помрачнел Цветочник.
‒ Да. Похоже, Илаша вновь нашла себе слуг в нашем слое.
Хозяин лавки задумался и по глазам его было видно, что его гложут мрачные мысли.
‒ Брат Феоровак, ‒ повернулся Коршун к терпеливо ждавшему дознавателю, ‒ возьми это… и доставь потом в хранилище.
Феоровак бесстрастно взял протянутый свёрток с черепом.
‒ Имени того селянина я не знаю, ‒ очнулся от раздумий Цветочник, ‒ уж извини, господин Перст Веры, не имею привычки расспрашивать посетителей. Но внешность его опишу. Ведь совершенная память – это одна из приятностей в нашем колдовском пути. В общем, так. Он рунд. Без увечий и особых примет на лице. Возрастом приблизительно лет тридцать. Борода сбрита, усы вислые, тонкие. Лицо округлое, слегка вытянутое, брови толстые, волосы по шею, цветом без рыжины – тёмно-русые. Черты лица… ну самые обыкновенные, какие бывают у рунда. Глаза – зелёные.