‒ Забавная у него внешность, ‒ не удержался стоявший поодаль Рел. ‒ С таким описанием можно немало горожан найти.
‒ Обыкновенные черты лица рунда… ‒ произнёс Коршун и глянул на колдуна. ‒ Как у меня? Или как у брата Рела? Или как у брата Феоровака?
‒ Как у него, ‒ указал Цветочник на одного из чтящих. ‒ Только глаза чуть глубже посажены.
‒ Понятно, ‒ Коршун повернулся к Релу. ‒ Берёшь своё копьё и обходишь торжище. Брат Рунир – твой боец, вот он и будет своего рода образцом. Селянин быстрее всего откуда-то из окрестных мест. Возможно, его опознают по описанию торговцы или, если попадутся, односельчане. Тогда мы его найдём. Если, конечно, не поздно. Этот невежда наверняка брал череп руками, а без должной защиты это равносильно отложенному самоубийству. А ты, брат Феоровак, отвези эту дрянь в хранилище. Когда будет время, брат Коготь сам её уничтожит.
А спустя полчаса, уладив с Цветочником малозначимые вопросы, Перст Веры въехал на городское торжище. В глазах как-то сразу зарябило от по-праздничному разнаряженных толп, что беспорядочными волнами перемешивались меж собой и мало не увлекли в один из людских потоков тихо бредущего коня. Здесь на удивление было мало грязи – незаметные рабы-уборщики поспевали вовремя.
Проезжая мимо торговых рядов, Коршун высматривал своих чтящих. Торжище казалось огромным, текло время, конь всё дальше углублялся сквозь царящую тут толчею. И когда Коршун начал подозревать, что навряд ли сам отыщет своих людей, его окликнули откуда-то сбоку:
‒ Брат Накан!
Он обернулся. Сквозь толпу к нему спешил Рунир, что был послан сюда в качестве «образчика».
‒ Мы всё узнали, брат Накан, ‒ поспешил доложить чтящий, как только смог приблизиться к всаднику. ‒ Брат Рел и остальные тут рядом.
Коршун направил коня за Руниром и вскоре его обступили остальные бойцы отряда.
‒ Ну? Что узнал? ‒ спросил он у Рела.
‒ Мы прошлись по всем рядам, где обычно торгуют селяне. Колдун, как выяснилось, дал очень точное описание. Нужного нам селянина опознали. Зовут его Полосачом. Говорят, живёт в деревне Прилесье. Ну а тут поторговывает утками и яйцами.
‒ А как добраться до этой деревни выведал?
‒ Да, брат Накан. И ещё о ней рассказали, что деревня сгорела. Поэтому Полосача давно не видели.
‒ Сгорела? ‒ брови Коршуна сошлись на переносице. ‒ Как давно?
‒ Да вот около трёх Урданов тому…
‒ Что ж, брат Рел, поедем и посмотрим на пепелища Прилесья.
Позапрыгивав в сёдла, чтящие тронулись за Перстом Веры. И у границы торжища людские ручьи вдруг устремились в одном с ними направлении. Многие горожане бросали взгляды на большие часы, отмерявшие время под остроконечной крышей здания торгового пристава. Близилось праздничное богослужение, жители и гости Камура спешили к городскому храму и святилищам Лучистого. Ну а вечером их ждали открытые двери храма Элуны и святилища Кемолота. В Священную Коранту город, как всегда, наводнялся приезжими со всей округи. А перед самым богослужением Камур просто запрудили празднично одетые селяне и мастеровые, уличные торговцы и разносчики, скрипели колёсами коляски приехавшей из поместий знати, в окружении стражников чинно шествовали члены городской управы и купцы-заправилы. Только отряд Коршуна в этот час выбивался из общего потока. И когда городские ворота, наконец-то, остались за спиной, всадники устремились к развилке дорог.
Рел вёл отряд с той уверенностью, будто всегда знал дорогу к Прилесью. Камур давно исчез из видимости, вдоль сельских дорог всё реже попадались корчмы. Но деревень и отдельных хуторов в отдалении наоборот становилось всё больше. А часа через четыре, когда решено было дать краткий отдых животным, Рел вывел бредущий отряд к уходящей в лес дороге.
Тут к ним из сосновых зарослей вышли двое воинов и перегородили дорогу. Мечи они держали в ножнах, а пристёгнутые к ремням щиты за спинами. Бодцы на сапогах и увенчанные костяными рогами шлемы выдавали в них конников. А потом из зарослей яворов, проглядывавшихся сквозь сосны, донёсся конский всхрап.