‒ Нам надо поговорить, Орла, ‒ Коршун указал на лавку, что стояла у печи. И когда хозяйка присела, спросил: ‒ У твоего брата Полосача ещё есть родня? Та, с которой он близко общался.
‒ Нет, брат Накан… Он был нелюдимым. Плохо ладил с соседями. А дальнюю родню вообще, считай, позабыл.
‒ Понятно. С тобой-то он ладил?
‒ Да. Даже корову нам с мужем купил. Да и так… когда дичи приносил, а когда и гостинцев племяшам из города.
‒ Деньги у него водились, значит.
‒ Водились, ‒ досадливо вздохнула Орла. ‒ У него не было своего надела. Жил охотой да рыбалкой. Ещё уток разводил на продажу. Держал три коровы, лошака тяглового.
‒ А чего ж не женился?
‒ Говорю же, не уживчивый он был. Грубиян. С девками не ласков.
‒ Понятно, ‒ Коршун уставился в глаза хозяйке, но та не выдержала взгляда и потупила взор. ‒ А откуда у него столько скотины? По наследству досталась? Или охотой-рыбалкой накопил?
‒ Ой, какое там наследство, брат Накан! ‒ грустно усмехнулась Орла. ‒ С детства мы в бедности жили. Отец наш, смолоду овдовевши, тоже промышлял дичью и рыбкой. Да страсть имел к копанию всяких древних кладов. Вот и приучил-то братьев моих к этой страсти. Полосач… он с братом и отцом несколько лет назад раскопал какие-то старинные украшения. Да только при этом беда стряслась. Брата нашего младшего непонятное облако окутало, так он там на месте и скончался. А отец с Полосачом пришли домой. С добычей и младшеньким на руках. В тот день и схоронили. Потом отец занемог и вскоре упокоился. А Полосач в себе замкнулся, нелюдимым стал. На те деньги от украшений он и купил себе три коровки, лошака, да уток. И нам коровку прикупил.
Коршун переглянулся с Релом. Похоже, мозаика складывалась.
‒ А как погиб Полосач, видала?
‒ Видала, ‒ прошептала хозяйка. ‒ Он у нас как раз был, когда эти душегубы нагрянули. Муж мой с братом за орудия похватались. Мой – за вилы, а Полосач, значит, за колун. Его стрелой прямо у ограды срезали. А мой одному душегубу руку проткнул, потом ему голову железкой снесли. Я тогда, как увидала такое, сразу от окна отпрянула и детишек ‒ под пол. И сама туда же.
‒ Значит, что потом творилось не видала?
‒ Только кое-что, брат Накан. Отсиделась под полом, от страху надумалась всякого, особенно когда в доме кто-то из разбойников носился. А потом по-тихому вылезла. Чтоб разведать, значит. Гляжу в окошко: там горит, и там возгорается… А эти ходят и всех убитых, кто вертом лежит, на спину перекладывают. Я так и поняла, что Полосача ищут. Чуяла. Нашли они его, да давай по одёже шарить да поршни распарывать.
‒ Нашли что-нибудь?
‒ Не поняла. Голову спрятала и обратно вниз полезла.
‒ А где Полосач клады свои искал, знаешь?
Орла немного помолчала, затем облизала пересохшие губы и выдала:
‒ Ещё когда отец жив был, случайно подслушала. Это древние развалины, что давно земля под собой схоронила. Места там гиблые, издавна дурная слава о них идёт. Потому народ из окрестных селений туда и не ходит. Вроде бы нечисть там обитает. А развалины те прямиком за красными болотами. Отсюда если идти, то сразу на север, как если бы напрямик на Корин.
‒ И далеко те болота от коринской дороги?
‒ Далеко. Там лесами идти придётся. Так что, брат Накан, если надумаешь, то лучше прямо отсюда путь держать.