И глядя в застывшее лицо погибшего главы хирканского святопрестольного округа, всматриваясь в его медно-рыжую гриву, переходящую в ровно остриженную бороду, в широко открытые карие глаза и сведенные судорогой губы, Коршун не усомнился, что это и есть Элорский. Истинный. Только вот голова его была на плечах, а на шее ни намёка на усекновение. Но тогда чья же голова в подвале «Небесного Приюта»? Мула-двойника?
По знаку Перста Веры на голову покойного вновь водрузили маску. Тело предателя надлежало доставить для изучения в «Небесный Приют». И все прочие тела тоже – для опознания и изучения. Тайное святилище Илаши ждало уничтожение. Но это потом. Коршуну это нечестивище пока ещё требовалось для дальнейшего расследования.
И направившись вон из этого жуткого зала, Перст Веры мучился вопросом: как Элорскому удалось порвать связь с Ямой, причём ещё и суметь это скрыть?
Глава 7 С надеждой на отраду
Глава седьмая
С НАДЕЖДОЙ НА ОТРАДУ
Ранее утро пятого дня Багрового Урдана Священной Коранты для Томирис началось с неожиданных хлопот. Верный себе, дядюшка Кадар всё провернул по-тихому, лишний раз подтвердив своё прозвище. Царевна не знала, чего ему стоило убедить отца отпустить её с ним в его родовую вотчину, но была уверена, что разговор у них состоялся долгий и не простой. Ведь теперь уже скоро – через Урдан-другой должен прибыть ненавистный жених, а значит отец ни за что не станет подвергать хоть малейшей угрозе свои замыслы. Раньше Томирис как-то не задумывалась, насколько дядюшка влиятелен, теперь же это стало понятно ей со всей очевидностью. Он мало того, что убедил отца отпустить сосватанную царевну на несколько дней из столицы, так ещё и провернул всё так, что во дворце этого не заметили, пока она не оказалась за пределами врат верхнего города. Да к тому же Тихоня настоял, чтобы Томирис не разъезжала в царской колымаге, чтобы за ней не увязалась приглядывающая свита, да и Ташья была оставлена во дворце.
Вместо роскошной, изукрашенной золотом колымаги, запряжённой шестёркой белых коней, царевна начала путешествие в простой крытой коляске. Вместо сотни конных стражей – десяток воинов во главе с Лугом. Несколько заводных кобыл и столько же вьючных – вот и весь отряд, что повёл с собою Тихоня. При этом, по его настоянию, и сама Томирис оделась в простой дорожный наряд, и Луг с его бойцами облачились в простые доспехи, не выдающие их принадлежности к царской страже.
Томирис знала, что отцу дядюшка сообщил о намерении навестить могилу её матери, что покоилась в родовой усыпальнице в вотчине Тихони. В общем-то, царевна навещала могилу ежегодно и следующий раз намеревалась посетить её к годовщине смерти, что исполнится через три Урдана. Но возможно, именно из-за этого срока отец и отпустил дочь, ведь в его расчётах, спустя три Урдана Томирис должна будет уже находиться за пределами Хирканского Царства. Царевна не знала, права ли в своих предположениях, но даже если дядя нашёл для отца иные доводы, её это не волновало. Главное, что дядюшка изобрёл способ исполнить обещание. И теперь запряжённая в коляску двойка вороных кобылиц несла девушку навстречу надежде.
Путь отряда лежал в дивлинский урез, что с северо-запада соседствует со столичным, но в отличие от последнего, земли под управлением славного града Дивлин необычайно обширны и простираются далеко вглубь страны. Но земли те сколь обширны, столь и слабо заселены. Большую их часть покрывают дремучие леса, обступающие местами старое нагорье с дикими равнинами. Дивлинские горы во всех справочниках по землеописанию значатся как очень древние, имеющие возраст тысячи тысяч лет. В некоторых книгах утверждается даже, будто некогда эти горы были островами, а все остальные земли лежали под толщами морских вод.
Первые полдня пути Томирис думала о предстоящем и просто таращилась в окошко, где мимо проплывали убранные к зиме пажити, да угадывались вдали деревни. Иногда вблизи дороги показывались обнесённые частоколом полковые станы отцовских войск, иногда попадались придорожные корчмы и конные стоянки, где вестовым или глашатаям можно было сменить усталых животных.
После полудня отряд остановился в корчме. Дерун – так звали воина, что сидел на облучке и правил вожжами, подвёл коляску к стойлу и занялся распряганием. Луг ушёл договариваться с хозяином, а Тихоня помог племяннице выбраться и повёл к открытой настежь двери. Раньше Томирис в подобных заведениях никогда ещё не бывала, путешествуя до этого в открытую и потому останавливалась вместе со свитой в любом из подвернувшихся имений, где царевне всегда оказывали достойные её положению почести. Теперь же, в обличии девицы из захолустного знатного рода, она во все глаза глядела по сторонам и многое казалось ей в диковинку.