Ужас Ивы был в том, что она всегда была прилежна в учёбе и, в отличие от большинства знати, слишком хорошо знала кто такие сартвеши. Некогда, в Войну Богов, в те далёкие времена, которые сейчас называют Временем Сотворения, на Зааре жили пять человеческих рас. Сейчас их осталось четыре, это кроме множества нечеловеческих. Пятая раса погибла полностью. Остатки её впали в дикость и смешались с трётлями – опустившимися до звериного облика человеческими племенами ещё до Войны Богов, во времена Падших, о которых теперь на Зааре мало кто знает. Трётли и поныне встречаются в малообитаемых уголках суши, это не совсем звери, но давно и не люди. Звероподобие отметило их полным ошерстнением тела, известно что они поедают своих сородичей и охотятся на людей. И вот помесь трётлей и остатков пятой расы заселила хеонское нагорье – это и были сартвеши. Уже умеющие мыслить как люди, но продолжающие следовать звериным обычаям предков – звероликих трётлей.
Вопрос: в своём ли уме повелитель Хирканы Равар-седьмой? ‒ со вчерашнего вечера перед Кадаром Тихоней не стоял.
‒ Слушай меня внимательно, Ива, ‒ произнёс дядя, ‒ завтра у тебя будет очень трудный день. Сперва занятия с Иградой. Потом самое важное – на семейном обеде тебе объявит свою волю отец. Ты должна вести себя, повторяю, естественно.
Сузив глаза в щёлочки, Томирис кивнула.
‒ То есть, ‒ продолжил наставлять дядя, ‒ ты ничем не должна выдать себя. Выдать то, о чём я тебе сейчас расскажу. Это значит, что ты не должна никоим образом врать.
‒ Да, ‒ согласилась Томирис, ‒ ты учил меня не врать. Ложь изъедает изнутри, подтачивает душу… Лучше смолчать или постараться перевести разговор в сторону… Ложь распознают и обязательно поймают меня на ней.
‒ Всё так, ‒ кивнул Тихоня. ‒ Ты просто не умеешь врать, ведь это настоящее искусство. Искусный лжец обладает и навыками, и умениями распознать любую ложь. Но не забывай, если говорить правду, то надо знать, когда и перед кем говорить, чтобы даже частица правды в умелых руках не обернулась против тебя.
‒ Молчание – моя благодетель, спокойствие – моя благодать… Ты учил меня так.
‒ Да. Так говорила твоя мать. Это из одной древней молитвы.
‒ Я не знаю такой молитвы…
‒ Потому что, она не из хвалебных песнопений Лучистому.
‒ А кому? Царю Сумерек? Великому Урмизу? Или, неужто, из восхвалений почитаемому у северных рундов и кевтов Громобою?
Тихоня в ответ только улыбнулся.
‒ Ива, это сейчас неважно. Важно то, что наш род имеет давно оберегаемое знание. Это знание о древнем разрушенном святилище, стоявшем некогда в очень сильном месте. Сила там есть и поныне. И немалая.
‒ Почему же святилище не восстановлено?
‒ Во времена древних войн люди ушли из тех мест. Восстанавливать просто некому. Да и добраться туда непросто.
‒ Значит, дядюшка, ты бывал там, ‒ убеждённо сказала Томирис. ‒ В чём же тайна того места? И как оно может помочь мне?
‒ Там есть алтарь, через который можно… если так правильно будет выразиться, напрямую связаться с Вышними Силами. Если не иметь за душой зла и корысти, искренне попросить о чём-то добром, то желание обязательно исполнится. Исполнится по силе чаяния. Но знай, что каков запрос, таково ждёт и испытание.
Миг-другой Томирис молчала и вдруг почувствовала надежду. Это было сродни прохладному ветру, овеявшему истерзанное зноем тело.
‒ Дядя, я не совсем понимаю… но я почему-то верю, что так и будет… Когда ты отведёшь меня туда?