Проводимый обряд имел две цели. Первая – взломать защитные пекельные заслоны, слабые отголоски которых с большим трудом и огромным напряжением сил недавно удалось обнаружить особому отряду Рикана Ветра. Те трудности, что пришлось преодолевать Ветру и его чтящим, показывали не только искусность самой маскировки защиты, но и её небывалую мощь. Пекельная скверна таилась где-то в глубоких подземельях под Хирканой. Не где-нибудь в глухомани нехоженых лесных чащоб и не среди безлюдных горных отрогов. А в столице здешнего царства! Причём, таилась неведомо сколько времени. И если бы не чутьё Коршуна и не опыт чтящих Ветра, гнойник пекельщиков так и остался бы нераскрытым. И как раз для взлома понадобился обряд с «Огнекровью». Книга призвана стать той отмычкой, с чьей помощью заключённая в ней же самой частица мощи Царя Пекла отверзет защитные крепы подземелий Хирканы. И тут не имело значения отдалённость от столицы. В условиях вынужденной спешки Коршун пожертвовал даже выжиданием благоприятного расположения небесных тел. Главное, на что он опирался, помимо поддержки Вышних Сил, это привязка обряда к Хиркане с помощью «Созерцателей». Означенные «Созерцатели» относились к редкой разновидности следящего оборудования. Чтящие из отряда Ветра установили их во всех местах, что указал им глава хирканского управления брат Коготь. Установили, в том числе, и в известных, давно исследованных и доступных только для кайванитов подземельях столицы. А вот задача Ипета состояла в замыкании на нём исходящих через Яму потоков от «Созерцателей» с тем потоком, что проходил через Перста Веры от «Огнекрови». И львиную долю воздействия книги Коршун принимал на себя. Вторая же цель обряда – равноценная по важности – заглянуть за заслоны и выяснить, что там за ними сокрыто.
Не смотря на боль и перенапряжение, Коршун не потерял счёт времени. Шествуя по кругу, заклинатели продолжали кадить, строго удерживая песнопения в одной звукостройности. Глаза Перста Веры больше не видели рун, те воспринимались им помимо зрения. Коршун стоял перед алтарём, словно перед распахнутой бездной. В общем-то, открытая «Огнекровь» и в самом деле являлась дверью в Пекло. И у Пекла было своё Дно – одноимённый пласт бытия, что через Бездну связан с Дном Миров остальной Вселенной. Именно туда вышвыриваются развоплощённые сущности, упорствующие в грехопадении, завершая своё бытие Конечной Смертью.
И когда боль стала просто запредельной, не оставив сил сопротивляться пекельному Зову, Коршуну осталось только одно – покинуть тело. Теперь боль, так истово терзающая плоть, больше не мешала ему, но пришлось следить за своей груботелесной оболочкой, удерживая её от падения и одновременно вливая в неё потоки сил, восстанавливая всё новые и новые разрушения в тканях и сосудах. Помимо заботы об оболочке, Коршун выполнял и свою главную задачу – продолжал замыкать на себя «Огнекровь». Казалось, всё это длится бесконечно долго, дольше, чем на самом деле. Но Перст Веры знал, что его внутреннее ощущение времени как раз совпадает с действительным. И тот миг, когда он понял, что не в силах более сопротивляться, а прервать обряд – значит пустить все потраченные усилия насмарку, к тому же с последующей невозможностью повторить попытку, он решил дожечь себя. Дожечь, но завершить начатое. И он дожигал, делая это со смесью отрешённости и досады, но с осознанием выполняемого долга. Дожигал и вдруг ощутил то, на что и не рассчитывал – сразу три нити протянулись к его сущности. Нити исходили от печатей Стража Запада и Хозяина Ключей. Это Меф и Урмиз не оставили его. Как не оставил его и Лучистый, чья нить бралась просто из ниоткуда. Коршуну сразу стало легче и он с ещё большей решимостью продолжил обряд. А чуть погодя в него влилась и четвёртая нить, тоже взявшаяся из ниоткуда – это вмешался Страж Юга, больше известный как Пляшущая-на-Заре и Великая Блудница – вечно прекрасная Элуна. Персту Веры теперь помогали все четыре Стража, придавая ему не достававших сил.
И вот, наконец, Ипет подал долгожданный знак. А затем разорвал связь с Ямой и, пошатываясь, побрёл прочь из круга. Коршун поспешно вошёл в своё тело, успев перед всепоглощающим ударом боли запахнуть «Огнекровь». Он не ощущал, как из глаз его сочится кровь, не понимал, что оглох. Его всецело поглотили восстановление разрушенных тканей и удержание себя на ногах. А вскоре его подхватили под руки и ещё некоторое время Коршун на остатках сил наводил порядок в пострадавшей плоти. И уже за пределами заклинательного покоя его бессознательным поместили на приготовленное ложе. А рядом в таком же ложе лежал сравнительно не пострадавший Ипет и уже переводил впитанные во время обряда образы на язык слов. Брат Коготь, что стоял подле него, так и не решился прибегнуть к прямой мыслепередаче, не смотря на заранее заготовленные усилители. Видя состояние Ипета, он избрал более трудоёмкий способ. Позже, когда Ипет восстановится, Коготь извлечёт из его подсознания всё воспринятое при обряде. Но это будет позже. А пока что глава хирканского управления чтящих делал первичный опрос, стараясь не смотреть в сторону Перста Веры. Брат Накан напоминал ему изувеченного мертвеца.