Выбрать главу

‒ Скорейшего выздоровления, брат Накан, ‒ пожелал он напоследок.

Врачеватель, как оказалось, принёс новый отвар и заставил Перста Веры его выпить. Горячее и противно-вязкое варево просто не лезло в глотку. Однако Коршун не сопротивлялся. А когда его начало клонить в сон, подумал сперва об удачной игре с царевной Томирис во время недавнего ристалища, потом мысли соскользнули на царя Равара и его братца Триума. Коршун полагал, что у них появились веские причины для волнений, а значит, они могут допустить ошибки. И уже на грани сна Перст Веры думал о том, что в последнее время ворох событий уж больно насыщен, а тут ещё и почитатели Падших зашевелились. Воистину Хирканское Царство – итранарг был прав – рассадник самой разнообразной скверны.

 

 

 

 

Глава 14 Вершитель Великого Часа

Глава четырнадцатая

ВЕРШИТЕЛЬ ВЕЛИКОГО ЧАСА

 

Утром, на исходе шестого часа в день девятый Мрачного Урдана Священной Коранты, когда столица только начала просыпаться, через западные ворота в Хиркану прибыл конный отряд тайных стражников. Покрытые дорожной пылью, всадники без промедления направили коней в направлении площади Правосудия, оглашая пробуждающие улочки нижнего города гулким перестуком копыт.

Держась в середине отряда в окружении лично преданных Триуму львов, Моэблох, хеонский царевич, быстро подавил вспыхнувшее было естественное любопытство. Оказавшись в знаменитой Хиркане, слава о коей гуляла по всему материку Дере, он был не прочь её посмотреть в качестве обычного гостя. Но, увы, обстоятельства принуждали к иному – о его прибытии должен знать весьма ограниченный круг лиц. Впрочем, царевич Моэблох ничуть не жалел об этом. Что ему столица Алостров со всеми её обитателями? Он прибыл сюда исполнить своё предназначение, замысленное властителями Хеона задолго до его нынешнего воплощения в тварном мире Заара. И в сравнении с этой целью всё остальное – пустая, ничего не стоящая суета. И посему Моэблох равнодушно держался за скачущим впереди львом, проносясь по виляющим улицам с низко надвинутым на лицо башлыком.

И только когда отряд въехал на площадь Правосудия, царевич наскоро оглядел приближающиеся стены городской тюрьмы, что небольшой крепостицей примыкала к площади. И вопреки ожиданию, ни на лобном месте, ни у стен тюрьмы не виднелось виселиц или колов с казнёнными. Это было непривычно в сравнении с его собственными владениями или с тем же Киртамадом, по которому Моэблох некогда путешествовал под видом богатого купца. Возможно, дело было в продолжающихся празднованиях, хотя в Киртамаде наоборот казнями развлекали больше всего в Священную Коранту. И вот отряд проехал через открывшиеся ворота тюрьмы и царевич оставил на потом свои размышления. Он знал, что скоро в Хиркане всё изменится. И обычаи, и привычный уклад жизни в том числе. Ведь он для этого сюда и прибыл.

Во внутреннем дворе тюрьмы двое львов помогли ему разгрузить поклажу и взялись её доставить до места назначения. Единственное, что Моэблох не доверил им, это завёрнутый в грубый дорожный мешок ларец. Сию ношу мог нести только он сам. Прибывших львов встретил начальник тюрьмы, судя по знакам различия на наручах, имеющий немалый чин в Тайной Страже. Впрочем, хеонский царевич не разбирался в здешних чинах, ему на них было попросту плевать. Начальник молчаливо поприветствовал гостей кивком, да взмахом руки указал следовать за ним. Он знал о важности прибывших, но не был посвящён, кто они. Он лишь исполнял приказ.

Шествуя по длинным проходам, Моэблох равнодушно посматривал по сторонам. Здесь, на этом уровне тюрьма напоминала самую обыкновенную крепость – оружейные, столовые, помещения для сна и глухие клети кладовых с самыми разнообразными запасами всего, что нужно в хозяйстве или при обороне. Но стоило спуститься по широкой винтовой лестнице уровнем ниже, как сразу всё поменялось. Воздух стал более сырым и с каждым шагом по неосвещаемым проходам всё больше тянуло застарелой затхлостью и вонью нечистот. Часовые, что отворяли решётки между проходами, носили с собой масляные светники, а иного освещения тут и не было. Моэблох оказался единственным, кто ощущал исходящие отовсюду истечения накопленных за века страданий и страха.  Из-за решёток, за коими во тьме пребывали узники, иногда доносились неразборчивые бормотания и хриплый кашель. Откуда-то издалека то и дело доносился приглушённый расстоянием истошный вопль – кого-то, видимо, продолжали пытать, не смотря на наступление утра. Настроение Моэблоха повышалось с каждым пройденным поворотом, он словно купался в разлитых по узилищу страданиях и ужасе отчаявшихся заключённых. Царившую вокруг безнадёгу он впитывал подобно оголодавшему хищнику, вдруг нашедшему бесхозную добычу. И добыча сия придавала ему сил.