Ранним утром, когда поднялось солнце, Тэнмав спустился в Уэлен. Он выглядел усталым и счастливым: ведь он зажег необыкновенный свет, протянув луч на невообразимо далекое расстояние. На нем был форменный китель работника полярной станции, на голове – фуражка с гербом. Для нас он был человеком будущего, человеком, который соперничал с небесными силами, создавая сияние, по силе могущее соперничать лишь с полярным сиянием.
Через несколько лет Тэнмав провел электричество в яранги Уэлена, добыв свет с помощью ветродвигателя, поставленного на пустыре. Жирник – светильник, выдолбленный из камня, – перестал быть для нас символом домашнего очага.
Как-то вечером я спустился с маяка и встретил своего старого учителя, Ивана Ивановича Татро. Он давно на пенсии, здоровье уже подводит, но время от времени Татро надевает охотничье снаряжение и выходит на лед.
На этот раз бывший учитель был наряден и серьезен.
– Я иду в школу, – сказал мне Татро и позвал меня с собой.
Новая, просторная двухэтажная школа стоит рядом со старой, с той, где мы начинали свои занятия русским языком, куда Татро вошел первым чукотским учителем.
– Сегодня меня попросили рассказать о первых годах нашей школы, – сообщил мне Татро, – о том, как я начал учить детей грамоте. Поскольку ты был одним из моих первых учеников, посидишь на моем уроке.
Да, это был необыкновенный урок.
Я сел на последнюю парту рядом с девчушкой с аккуратно заплетенными косичками.
Иван Иванович Татро, при галстуке, в черном костюме, вышел к доске и спросил:
– Кто видел ярангу, пусть поднимет руку.
Ни одна рука не поднялась.
– Кто знает, что такое жирник?
Моя соседка подняла руку и бойко ответила:
– Жирник – это мешок, в котором хранят жир.
– Вот когда он, – Татро показал в мою сторону, – пришел в школу, во всех ярангах Уэлена главным осветительным прибором был жирник. Это каменная плошка с тюленьим жиром и фитилем из тундрового мха. А сегодня пришло сообщение со стройки атомной электростанции на Чукотке. Вот какой путь мы прошли – от жирника до света, который будет рождать атом.
Татро задумался.
Видимо, он вспоминал то, что вспоминал и я. Когда он вошел в наш класс, мы и слова такого – атом – не знали. И он вряд ли знал, хотя и был учителем.
Со мной рядом сидел русский мальчик Владилен Леонтьев. Его отец, бывший дальневосточный партизан, организовал косторезную мастерскую, изделия которой сегодня известны во всем мире.
– Когда мы смотрели в будущее, – продолжал рассказывать Татро, – нас охватывало сомнение: справимся ли с задуманным? И если бы нам не помогали другие народы нашей страны, быть может, оставались бы мы в ярангах еще долгие годы, а об атомной электростанции могли бы только мечтать. Строят эту станцию не только чукчи, не только русские, но и представители всех народов нашей страны. Так уж повелось у нас – все великое мы делаем сообща, соединяем все силы, и поэтому нам удается свершить такое, что другим не под силу.
Ранней осенью, перед приходом зимнего льда, в Уэлене несколько дней дуют южные ветры, которые отжимают льдины за горизонт.
Ребятишки идут в новую школу, где их ждет встреча с чудом открытия самого себя, познания своего места на земле, утверждения себя человеком.
Они будут познавать и впитывать в себя культуру, созданную совместным трудом всех народов нашей страны, начавшуюся здесь русской песней, и для них она будет единой, нерасторжимой, высокой, словно волшебная гора, сияющие вершины которой будут манить всю жизнь.
1974
Юрий Сергеевич РЫТХЭУ
ИЗБРАННОЕ В ДВУХ ТОМАХ
Том второй
ПОВЕСТИ. РАССКАЗЫ. ОЧЕРКИ
Оформление художника А.Шилова
Издательство "Художественная литература" Ленинградское отделение
Ленинград, 1981
* * *ББК 84.3 Чук 7
Р95
Рытхэу Ю.С. Избранное: В 2-х т. /Предисл. Д.Кугультинова; Оформ. худож. А.Шилова.- Л.: Худож. лит., 1981.- Т. 2. Самые красивые корабли; Вэкэт и Агнес; След росомахи: Повести. Рассказы. Очерки.- 536 с.