- Погодите, разве можно скоро устроить важное дело, - а между тем честолюбивые мечты о командорстве не давали ему покоя ни днем, ни ночью" 68. {119}
СТАКАН ЛАФИТА
1799 год стал для Ордена Св. Иоанна временем тяжелых потрясений.
Несмотря на все усилия Павла I, Орден разваливался. Решающую роль в избрании русского императора великим магистром Ордена сыграли те рыцари, которые боялись усиливавшегося влияния французской революции. Его избрание было признано законным великими приорствами Германии, Баварии, Богемии, затем Венеции, Неаполя; великими приорствами Капуи, Барлетты и Мессины, которые входили в великое приорство Королевства обеих Сицилий. Затем последовали великие приорства Португалии, а также Ломбардии и Пизы после освобождения от французской оккупации. Французские рыцари, находившиеся в эмиграции, также поддержали Павла.
Признать Павла I великим магистром отказались испанские великие приорства Каталонии, Наварры, Арагона и Кастильи, а также великое приорство Римское. Здесь чувствовалось влияние папы Пия VI, продолжавшего жить в изгнании в окрестностях Флоренции. Энтони О'Хара, вернувшийся в Петербург в июле 1799 года, впоследствии заявлял, что в истории с провозглашением Павла I великим магистром Ордена Св. Иоанна папа вел двойную игру 69. С одной стороны, в переписке со своими представителями в Петербурге и Триесте глава католической церкви неоднократно довольно однозначно заявлял, что не одобряет действий великого приорства российского, считая низложение Гомпеша и провозглашение Павла I великим магистром незаконными. С другой стороны, папа избегал открыто дезавуировать избрание Павла великим магистром, стремясь сохранить с таким трудом налаживавшиеся отношения между Ватиканом и Россией. Благожелательное отношение русского императора к братьям Литта открывало неплохие перспективы для осуществления давней цели Ватикана: расширение прав католиков в России. Играла свою роль, очевидно, и личная признательность папы Павлу I, предложившему ему убежище в России в марте 1798 года, после оккупации Наполеоном североитальянских княжеств.
Как бы там ни было, но двойственность политики Пия VI очевидна. В начале марта 1799 года папа направил в адрес своего нунция в Петербурге Лоренцо Литты пространный меморандум, в котором излагал свое отношение к провозглашению Павла великим магистром: "Величие души Павла I не требует дополнительных подтверждений. Ему следовало использовать {120} все свое могущество в пользу Ордена без того, чтобы участвовать в дискредитации нынешнего великого магистра (т. е. Гомпеша. - П. П.), и без того, чтобы добиваться отличия, которое не может быть даровано некатолическому монарху и которое требует согласно соответствующим вполне определенным правилам, изъявления мнения всех языков, входящих в Орден" 70. Учитывая содержание меморандума, Пий VI оставил за нунцием право самому решить, каким образом довести его до сведения Павла I. В инструкциях, находившихся в том же пакете, что и меморандум, нунцию предписывалось действовать так, чтобы никоим образом не нанести ущерба отношениям между Ватиканом и Россией.
К несчастью для Ордена, пакет, поступивший из Флоренции, был перлюстрирован в Петербурге. Содержание меморандума стало известно канцлеру Кочубею раньше, чем Лоренцо Литте. Ситуация усугублялась тем, что текст инструкции был зашифрован. Русский "черный кабинет" так и не узнал, что Пий VI считал необходимым действовать в вопросе о признании за Павлом титула великого магистра с особой осторожностью.
Ознакомившись с текстом меморандума, Павел пришел в страшную ярость. 17 марта губернатор Петербурга граф Пален пригласил Джулио Литту в свою канцелярию и предложил ему стаканчик лафита. Литта был потрясен. Ему, как и всему петербургскому высшему свету, было хорошо известно, что во избежание неприятных объяснений Пален угощал лафитом тех, кто подвергся высочайшей опале. Не вдаваясь в детали, Пален передал Литте волю императора: он лишается звания лейтенанта великого магистра Ордена Св. Иоанна и отправляется в ссылку в имение своей жены. Нунций Лоренцо Литта был выслан из Петербурга 28 апреля того же года. Лейтенантом великого магистра вместо Джулио Литты был назначен граф Н. И. Салтыков.
УШАКОВ И НЕЛЬСОН
После отъезда братьев Литта из Петербурга внимание Павла I сосредоточивается на Мальте.
Остров госпитальеров, несомненно, занимал определенное место в политических расчетах русского императора. При их оценке зарубежные исследователи истории Ордена Св. Иоанна традиционно исходят из концепции экспансионистского характера политики русского царизма в Средиземноморье. Многие {121} из них считают, что Мальта привлекла внимание Павла I как удобная военно-морская база в центральной части Средиземного моря 71. Важно отметить, что большинство как русских дореволюционных, так и советских историков подчеркивают интерес царизма прежде всего к району Восточного Средиземноморья, связанный с борьбой России за свободу мореплавания и проливы Босфор и Дарданеллы, а также с поддержкой освободительного движения народов Балканского полуострова и Греции, имевшего антиосманскую и панславянскую окраску. Правда, это относится к периоду до конца XVIII века. Что касается "грани веков" и первой половины XIX века, то советский исследователь А. Л. Шапиро отмечает зарождение новой тенденции, выразившейся в том, что "царизм стал проявлять серьезный интерес ко всем районам Средиземноморья, которые могли служить плацдармом для проникновения французов или англичан во владения Османской империи, в Черное море и к русской днестровской границе" 72.
Здесь важно отметить, что тенденция, на которую указывает А. Л. Шапиро, дальнейшего развития на протяжении XIX века в целом не получила. Это, на наш взгляд, подтверждает высказанное ранее замечание об аномальном, не характерном для русской внешней политики подходе Павла I к сложному комплексу проблем, наслоившихся вокруг Мальты. Военное присутствие России в Средиземном море в XIX веке оставалось спорадическим, связанным прежде всего с русско-турецкими войнами. Отсюда следует, что политику Павла I в отношении Мальты целесообразно рассматривать в контексте реальной обстановки, сложившейся в регионе в конце XVIII века. "Французская революция рассматривает Средиземное море как свое море и намерена в нем господствовать", - заявил Наполеона октябре 1797 года, задолго до появления в этом районе эскадры Ф. Ф. Ушакова. Это было прямым вызовом другим морским державам, затрагивало интересы России в Восточном Средиземноморье. У Павла появился план использовать Мальту и Орден Св. Иоанна в борьбе против растущей агрессивности французской революции. Однако логика военно-политической борьбы вокруг Мальты завела его дальше, чем того требовали национальные интересы России. Вот как это получилось.
На первых порах Павел стремился действовать, в том числе и в средиземноморских делах, в рамках антифранцузской коалиции, заключенной еще при жизни Екатерины II. Ведущую роль в ней играла Австрия. Однако подписание в октябре 1797 года Кампоформийского мира между Францией и Австрией, согласно {122} которому Бонапарту удалось добиться от министра иностранных дел Австрии Л. Кобенцля согласия на все свои требования, привело в замешательство Павла I и его окружение. "Легко судить можете, писал вице-канцлеру Н. П. Панину А. Б. Куракин, - сколь вообще сие событие всякое ожидание наше превосходит и нам неприятно быть должно, а особливо по приобретении французами на Средиземном море Венецианских островов, где, без сомнения, постараются они возмутить греков и албанцев и рассадить зверские свои правила и в Турции, и если, к несчастью, в том преуспеют, и Порта, не усмотрев угрожаемую ей гибель, им в том не воспрепятствует, то можно легко заключить о пагубных следствиях по вреду и нашему делу из того произойти могущих" 73.