Глава 2. Познавательная
В гардеробной Нарциссы Малфой можно было заблудиться. Честно, я слышала эхо от своих шагов. Мне стало грустно. Я больше никогда не отправлюсь на любимый шопинг. Жаба задушит, тут же столько одежды! Решено, я проведу здесь пару счастливых дней, когда всё немножко утрясётся. Я решительно ткнула пальцем в подходящее «домашнее» платье и аксессуары, с сожалением стянула камзол папика и помчалась в душ. После шёлковой пены и мягчайшего полотенца я пришла в расслабленное состояние духа и вернулась к зеркалу. Ну надо же, а Блэк – всё-таки Блэк. Волосы у меня буйно вились и радовали разнообразием светлых оттенков. Если немного подстричь и покрасить в чёрный, стану живой иллюстрацией к песне Гарика Сукачёва «Свободу Анджеле Дэвис!». Одуванчик, а не девушка. Дурочка, она прятала такую красоту. Оказывается, она каждое утро безжалостно распрямляла волосы заклинанием и накладывала чары одного оттенка. Глупости какие, да я же теперь, как трёхцветная кошка, которая приносит в дом удачу! Оттенки были невероятно красивыми. Дамы бешеные деньги отдают за колорирование и такого эффекта не добиваются. Золотистые пряди двух тонов, пшеничные пряди, буйные кудри – всё это оживляло кукольное личико Нарциссы и делало его живым и своеобразным. Наконец-то, я мысленно удостоверилась, что она в родстве с Беллатрикс. Косметики у Нарциссы было тоже много. Кстати, сплошь мировые маггловские бренды. Конечно, косметика стыдливо пряталась в отдельном закутке, но количества туши, помад и теней хватило бы на конкурс «Мисс Вселенная». Мой взгляд прошёлся по батарее парфюмов. Неужели?! "Cinnabar" от Эсте Лаудер, неужели я снова вижу эти духи? Их любила моя мама. Решено, буду пользоваться только ими. Это очень стойкий аромат. Мамина косынка сохраняла её неповторимый запах ещё несколько месяцев после её гибели. Когда мне становилось грустно, я доставала её из пакета и воображала, что мама рядом. Это удивительный мистический и притягательный парфюм. Он влечёт к себе, заставляет дышать им. Его чувственность просто сводит с ума, заставляя окунаться как можно глубже. Созданный на основе ароматов пряной гвоздики, жасмина и нежных цветов апельсина он похож на женщину с большой буквы, её невозможно прочитать и понять, какой она будет в следующий момент. То, что нужно обновлённой Нарциссе.
Парфюм заставит принимать мои правила игры. Это духи для страстных брюнеток, а не тщедушных блондинок. Ну что же, я готова к выходу. А что это там высовывается из-за отвратительно невинного флакончика Inoui от Shiseido? Свежий, цветочный и очень дорогой аромат. Терпеть не могу. Интересно, что это она тут прятала? Ух ты, письма. Отлично, потом почитаю. Любовь, первая страсть. Фотография с каким-то придурком на метле. Гриффиндорец. Кузен? Какой кошмар, это же Сириус Блэк. Сознание плевалось, а у тела сладко заныла грудь и появилось томление внизу живота. Стоять, Зорька! Ты теперь моё тело, ну-ка, не сметь растекаться! Ну погляди внимательно, он же самодовольный придурок и позёр. Ну зачем он нам нужен? Мозг активно соглашался, а тело настаивало, что это супермачо и лучше не бывает. Блэк на фотографии отвратительно ухмылялся, махал широкой крестьянской лапищей и похотливо облизывался. Тело, я тебя успокою. Да с таким уродом в голодный год за таз пельменей нельзя связываться! Пельмени поперёк горла встанут. Успокойся. На душе дзен и покой, мы счастливы, у нас всё хорошо. Я настороженно прислушивалась к реакциям собственного организма. Интересненько, проведу-ка я маленький эксперимент. Блэк – опять то же самое, грудь тяжелеет, глаза закатываются. Люциус – вот её корёжит! Волна страха, отвращения и гадливости. Бедный Люци, он точно с детства невезучий. Она же его ненавидела. Как ещё сына родила? Наверное, размышляла об Англии. Не, я так не могу. Придётся выбивать физкультурой до изнеможения, и насаждать собственные реакции. Завтра начну бегать по утрам. Ещё разок: Сириус - грудь вздымается, Люциус – анус сжимается. Прикольненько. Если это то, о чём я подумала, то средний Малфой ещё тот затейник. Хм, сколько новых знаний. А если проверить ещё кого-нибудь? Абраксас – ноль реакции. Дура, ну какая дура. Папик из них – самый классный. Ничего, я тебя научу брать от жизни лучшее. Ещё просыпаться будем в сладкой неге и наслаждаться утренними нежностями. На нас будут смотреть с обожанием и нежной обречённостью, а мы будем позволять себя баловать. С такими-то данными! Ты обречена на счастье, Нарси. Ой, чуть не забыла. Практически побежала, а главное не сделала. Я кликнула Добби и спросила, может ли он модифицировать домашние туфельки? Оказалось, что может. Я с большим удовольствием добавила металлические бесшумные набойки на каблучок и носок туфель. Похотливых авроров ждёт большой сюрприз. Даже их сапоги кирзовые не спасут. Я проверила туфельки на манекене и удовлетворённо разглядела раскрошившийся асбест. Беззащитная овечка больше не беззащитна, уроды.
Папик ждал у лестницы, нетерпеливо постукивая ножкой. Я грациозно спустилась с лестницы и тихонько покашляла. Этого момента стоило ждать! Абраксас живо напомнил мне волка из диснеевских мультиков, он сдерживался изо всех сил, но на моей стороне был элемент неожиданности. Папик сделал стойку на меня, это однозначно. Ноздри хищно раздулись, глаза заблестели, пальцы едва сдерживались, чтобы не обхватить мою талию. Усилием воли Абраксас удержался на месте.
- Нарцисса, ты как-то изменилась, - он всё-таки судорожно сглотнул.
- Да что ты говоришь, я не заметила. Просто вымыла голову и переоделась в домашнее платье, - я «удивлённо» осмотрела себя.
Скромное дневное платье травяного зелёного оттенка подчёркивало тонкую талию и стройные бёдра. Никакого декольте, но грудь отчётливо присутствовала благодаря золотистой вышивке. Шёлковые змеи обвивали розы, очень невинно, но чувственно. Стройные ноги прятались под миди, но идеальные лодыжки, обвитые лентами домашних туфель, будили воображение. Волосы я оставила распущенными, слегка укротив их «а-ля отмытая Беллатрикс».
- Что у тебя за духи? Нарцисса раньше ими не пользовалась, - папик чуть было не зарылся в мои волосы, но удержал себя, сжав трость с набалдашником в виде змеи.
Если бы рептилия была настоящей, она бы уже скончалась в муках от удушения.
- Не знаю, - беззаботно ответила я, скромно наматывая прядь волос на палец, - взяла первые попавшиеся, захотелось после душа.
Я сладко потянулась, ткань натянулась на груди. Абраксас следил за мной, как кролик за удавом, при упоминании о душе его глаза на миг затуманились. Так держать, папик. Концентрируйся на главном, остальное приложится.