Разместить свою маленькую армию за океаном, до минимума ограничив возможность взаимного контакта, Игнасио Монтаньо считал своей самой блестящей бизнес-идеей в жизни. До сих пор она работала идеально.
7
Однажды один молодой жадный выскочка-перуанец, собравший толпу отмороженных головорезов со всей Южной Америки, очень жестко наехал на довольно стабильную систему наркоторговли в регионе. Ему в считанные недели удалось вырвать бизнес из рук двух уважаемых донов, заручиться поддержкой нескольких генералов, наладить связи в Штатах и крепко прижать еще одного барона. Бароны, обладавшие нешуточным влиянием и огромными возможностями, собирались дважды и похвалялись друг перед другом, что порвут наглеца на части и скормят бешеным собакам. Но время шло, а кровавые пророчества никак не желали сбываться. Перуанец всегда оказывался на шаг впереди. Всегда, до того момента, когда его представитель появился на пороге дома Игнасио Монтаньо и сделал вызывающе невыгодное для последнего предложение о сотрудничестве. Вместо того, чтобы посвятить свое время обдумыванию этого предложения, дон Монтаньо набрал номер своего арабского помощника.
Через два дня жители родного городка того самого выскочки-перуанца, направлявшиеся на воскресную службу, стали свидетелями поистине омерзительного и пугающего зрелища. По обеим сторонам неширокой дорожки ведущей к дверям покосившейся церквушки в землю были вкопаны тринадцать больших, высотой метра в три каждый, грубо сколоченных деревянных крестов. На каждом из них был распят человек. На песке, под теми местами, где двадцать шесть рук были приколочены к перекладине, расплылись двадцать шесть темных пятен, размером с праздничное блюдо. Рты распятых были разинуты в предсмертных воплях, из их черноты вывалились языки. Хотя трупы были относительно свежими, утреннее солнце уже успело немного нагреть тела, и по окрестности плыл омерзительно-сладковатый запах. Жирные зеленые мухи кружили возле кровавых ран, добавляя к блевотному аромату раздражающий звук своего жужжания. Те, кто не убежал с криками ужаса и не свалился без чувств едва завидев первые кресты, те немногие, кто не блевал на обочине, кому хватило сил пройти до конца по тропе, превратившейся тем утром из «дороги к храму» в дорогу смерти, долго не могли оторвать обезумевшие взгляды от последних трех крестов. На двух, что были вкопаны в землю с левой страны висели изуродованные тела молодой женщины и маленького, должно быть, шести– семилетнего мальчика. Лицо и грудь женщины были покрыты отвратительными рваными шрамами. У ребенка не хватало левого глаза, он мерзким сиропом вытек и засох на пухлой щеке, бочина отсвечивала отвратительным лиловым синяком, гениталии были оторваны с мясом.
На стоявшем ближе всего к церквушке и несколько возвышавшемся над остальными кресте был распят хорошо известный всем прихожанам мужчина. Выскочка решивший подмять под себя весь южноамериканский кокаиновый бизнес. На загорелой мускулистой груди пылали алым кровавые буквы: «ПЛАТА ЗА ЖАДНОСТЬ», из окровавленного рта торчал пакетик с кокаином – обескураживающая своей топорной грубостью аллегория.
В то же утро Игнасио Монтаньо снова разговаривал по спутниковому телефону с Ибрагимом.
– До меня дошли сведения, что было тринадцать трупов – сказал дон Монтаньо.
– Да. Он сам, восемь его ближайших подручных, его человек в правительстве, поддержавший его генерал…
– Генерал!? – удивился наркобарон. – Который из них и как вам удалось?
– Генерал Андраде. Это было довольно просто, – сухо ответил араб.
– А еще двое?
– Девчонка и ее щенок.
Дона передернуло, он спокойно относился к убийствам, они были неотъемлемой частью этого бизнеса, но он не привык вмешивать женщин и детей. – Разве у него была жена и ребенок?
– Нет, – усмехнулся араб. – Зато у других они есть.
– Но…
– Это просто два совершенно посторонних трупа. Когда вы позвонили, мы были в Афганистане, нужно было проучить там одних уродов. У себя в лагере они держали заложников, очень круто их пытали, двое не выдержали как раз перед нашим появлением. Мы нашли их в яме, я решил, что можно их использовать в вашем деле.