И вдруг упоенный счастьем мальчишка слышит «мерный похоронный крик» бурлаков. А потом подслушивает их разговор: хорошо бы-де к утру умереть…
Бывают такие сверхчувствительные души, обреченные служить словно бы нервными окончаниями человечества, обреченные не слышать ни единого звука, «под которым не слышно кипенья человеческой крови и слез». Обреченные терзаться за всех и муками сострадания, и муками совести:
Но дар любить и видеть природу никогда не покидал поэта. Вот совершенно восхитительное описание летнего дождя:
Весенний шум заставляет обманутого мужа простить изменницу-жену. И знаменитая «Железная дорога» начинается с гимна: «Нет безобразья в природе!» Чего стоит одно лишь сравнение неокрепшего льда с тающим сахаром! Но некрасовский слух всюду расслышит страшную и унизительную ноту – картина радости обманутого люда ранит его едва ли не больнее, чем голод и цинга:
Эта концовка – саркастический вопрос – пронзает сильнее, чем любой патетический возглас.
Да, некрасовская ненависть и горечь бесспорно порождены любовью! Именно к нему, а вовсе не к Чернышевскому точнее всего могут быть отнесены его же собственные строки:
Для страдающих крестьян, и особенно женщин, он не жалеет самых высоких образов:
Но вместе с этими органными звуками в некрасовском оркестре отыскиваются звучания самые растроганные и нежные, когда речь заходит о крестьянских детях:
А детский чудный разговор: «У бар бороды не бывает – усы», «Вода с языка-то бежит»…
И, вольно или невольно, Некрасов рисует картины счастливого детства: в их жизни так много поэзии слито. Хочется проиллюстрировать, да только пришлось бы выписать все. «Но даже и труд обернется сначала к Ванюше нарядной своей стороной» – поэзия крестьянского труда явлена Некрасовым гораздо более впечатляюще, чем оплакивание его тягот. «Здорово, парнище!» – «Ступай себе мимо», – похож ли этот грозный клоп на забитую жертву помещичьей эксплуатации? Сердце поэта умеет любить лучше, чем ненавидеть. В «Горе старого Наума» он прямо-таки любуется ладной жизнью кабатчика, у которого скуплена вся округа вплоть до судей, которому жаль тратить время и деньги на «сударок». Но вот однажды прижимистый кулак случайно видит милующихся влюбленных – и хозяйство идет под откос: «А кто мне в очи так смотрел?..»
В программной «Элегии» («Пускай нам говорит изменчивая мода») Некрасов с гордостью провозглашает: «Я лиру посвятил народу своему», однако его муза мести и печали сумела гораздо ярче воспеть красоту и силу русского народа, чем оплакать его скорбный удел. «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет» – это сказано тоже о русской женщине. Правда, в поэме «Мороз, Красный нос» красавица Дарья погибает, но, как и положено в трагедии, гибель прекрасного заставляет нас ощущать его еще более совершенным.