– Вы мертвый.
– Мертвее некуда, – согласился Нельсон. – И смерть стала для меня облегчением, правду тебе говорю. Старое тело порядком поизносилось, и, сколько я ни старался, не мог заставить его работать так, как мне хотелось. Иногда смерть – благословение, даже если мы не сразу понимаем это.
И тут раздался еще чей-то голос, глубокий и теплый, произносимые им слова, казалось, имеют вес, и за крюк в груди Уоллеса словно сильно потянули. Ему должно было быть больно. Но больно не было.
Он почувствовал едва ли не облегчение.
– Дедушка, ты снова шалишь?
Уоллес повернулся на звук этого голоса.
В дверях появился человек.
Уоллес медленно моргнул.
Человек спокойно улыбнулся, обнажив невероятно белые зубы. Два передних были чуть кривыми, что странным образом добавляло ему очарования. Он был, вероятно, на дюйм-два ниже Уоллеса, руки и ноги у него были худыми. На нем были джинсы и рубашка с отложным воротником, а поверх этого фартук с вышитыми словами ПЕРЕПРАВА ХАРОНА. Фартук немного топорщился, повторяя очертания небольшого животика. Кожа темно-коричневая, глаза почти орехового цвета с зелеными крапинками. На голове, как и у старика, была прическа афро, только волосы были черными, а не седыми. Он казался молодым; не таким молодым, как Мэй, но определенно моложе Уоллеса. Дощатый пол скрипел при каждом его шаге.
Он поставил поднос, что был у него в руках, на стойку, чайник звякнул об очень большие чашки. Он обошел стойку. Аполлон бегал вокруг него и сквозь его ноги. Человек смеялся, глядя на Уоллеса.
– Я все видел. Это было забавно, правда?
Пес согласно лаял.
Уоллес смотрел на приближающегося к нему человека. Сам не зная почему, он сосредоточился на его руках: пальцы на них были странно тонкими, кожа ладоней оказалась светлее, чем на тыльных сторонах, ногти походили на маленькие луны. Он потер руки и сел на корточки рядом с Уоллесом, хотя и на некотором расстоянии, словно считал его человеком непредсказуемым. И только тут Уоллес заметил, что трос, прикрепленный к его груди, тянется к этому человеку, хотя никакого крюка у того не было. Трос просто исчезал в грудной клетке – там, где должно быть его сердце.
– Привет, – сказал человек. – Вы Уоллес, верно? Уоллес Прайс?
Уоллес кивнул, не в силах произнести хоть что-нибудь.
Улыбка человека стала шире, крюк в груди Уоллеса нагрелся.
– Меня зовут Хьюго Фриман. Я перевозчик. Уверен, у вас есть ко мне вопросы. И я очень постараюсь ответить на них. Но все по порядку. Хотите чаю?
Глава 5
Уоллес никогда особенно не любил чай. Если его настойчиво угощали им, он говорил, что не понимает, почему этот напиток пользуется такой популярностью. Это всего лишь сухие листья в кипятке.
Он по-прежнему во все глаза глядел на человека по имени Хьюго Фриман, и оттого ситуация становилась только напряженней. Движения Хьюго были полны изящества, казались продуманными, словно он танцевал. Он не протянул Уоллесу руку, чтобы помочь встать, а предложил подняться самостоятельно. Уоллес послушался, но подходить к Хьюго не стал. Если Бог и существовал, то им был именно этот человек, что бы там ни говорила Мэй. Возможно, это был еще один трюк, проверка с целью выяснить, как поведет себя Уоллес. Ему нужно быть осторожным, особенно если придется настаивать на том, чтобы стоящий перед ним человек воскресил его. И не имело никакого значения, что трос, похоже, осуществлял связь между ними – он то натягивался, то провисал, в зависимости от того, как близко они оказывались друг к другу.
Аполлон сидел рядом со стойкой у ног Хьюго и взирал на него с обожанием, тихо постукивая хвостом по полу. Мэй помогала Нельсону, хотя тот и ворчал, что способен справиться со всем сам.
Уоллес смотрел, как Хьюго берет с подноса заварочный чайник. Он поднес его к лицу и сделал глубокий вдох. Потом кивнул и сказал:
– Он должен был уже настояться. Так что можно пить. – Он посмотрел на Уоллеса почти виноватым взглядом. – Это органический чай, что на первый взгляд вам не очень подходит, но у меня глаз наметанный. Я думаю, вы любите все органическое. И мятное.
– Я не люблю ничего органического, – пробормотал Уоллес.
– Это хороший чай. – Хьюго начал разливать чай. – Думаю, он вам понравится. – На подносе стояли четыре чашки с разным цветочным рисунком. Хьюго попросил Уоллеса взять чашку, рисунок на которой уходил внутрь.
– Я мертв, – сказал Уоллес.
Хьюго широко улыбнулся ему: