— Пойду проверю гнездо совы, а вы оставайтесь здесь и ждите меня. Домой вернемся другой дорогой.
Луч фонаря мелькнул среди деревьев и исчез. Кэтти раздраженно сказала:
— Для сводника он действует слишком прямолинейно. Что ты ему сказал, Рей?
— Правду, — тихо ответил Рей. — А как птицы находят свои гнезда в темноте?
Его действительно интересовал ответ на этот вопрос, но больше всего ему хотелось просто стоять рядом с Кэтти среди окутывающей их ночной темноты. Она неохотно ответила:
— Никто не знает. Возможно, по запаху… слышишь? Один из родителей ищет свою норку на земле.
Луч фонаря выхватил из темноты небольшую темную птичку с изящно заостренными крыльями, копошащуюся среди опавших веток.
— Их лучше не трогать, — тихо произнесла она. — На них приятно смотреть, но, если взять в руки, они могут забрызгать тебя сильнопахнущей жидкостью. Видишь, вот так они приносят пищу птенцам.
Погруженный в свои мысли, Рей спросил:
— Они для тебя что-то значат?
Кэтти погасила фонарь, словно не хотела, чтобы он видел ее лицо.
— Они девять месяцев в году проводят в открытом океане, не касаясь земли, а потом роют норки в лесной глуши и выводят птенцов. Удивительные создания, я очарована ими.
— Они возвращаются в ту же норку из года в год?
Кэтти неохотно ответила:
— Да, если удалось вывести в ней птенцов.
— Одна и та же пара птиц?
— Да. Гюнтер окольцевал пару, пробывшую вместе пятнадцать лет. Я приехала в июне, и взрослые птицы только начали возвращаться сюда. Они не виделись всю зиму и встретились в старой норке. Они даже радостно попискивали дуэтом, так, словно счастливы встретиться вновь.
Боясь отпугнуть ее, со смехом в голосе Рей произнес:
— Если бы я был крачкой, то сейчас тоже радостно попискивал бы. Спасибо, что рассказала мне об этом.
Кэтти взглянула на него; лицо ее было серьезно:
— Но нам не удалось вывести наших птенцов… Я… я думаю, тебе пора найти другую подругу.
— Я не хочу никого, кроме тебя.
— Я не гожусь тебе больше в жены, — с болью в голосе сказала она. — Я не стану заниматься с тобой любовью, Рей. Ничего не изменилось. Я не хочу другого ребенка.
— У нас нет причин опасаться, что мы потеряем второго ребенка, — убежденно сказал Рей.
— Не стоит об этом говорить. — Она вдруг вытянула руки и положила ему на плечи. Почувствовав, как он вздрогнул от удовольствия, которого не пытался скрыть, Кэтти опустила ресницы. — Пожалуйста, поверь мне, Рей, я, правда считаю, что тебе лучше уехать отсюда, забыть меня и найти другую.
Сердце Рея бешено колотилось.
— Ты меня больше не любишь?
— Я… я… нет.
— Посмотри мне в глаза и скажи, Кэтти, — требовательно произнес он, поднося ее руку к губам. Кончики пальцев похолодели.
Она попыталась отдернуть руку.
— Ты должен мне поверить!
— Ты забываешь, что я знаю тебя лучше, чем кто-либо, — настаивал Рей. — Ты честная и преданная. Пять лет назад ты сказала, что будешь любить меня вечно.
— Когда я выходила за тебя замуж, разве я могла предположить, что произойдет с нами? Смерть чужих детей обычно тебя не касается. Если бы пять лет назад ты сказал, что четыре года спустя я не смогу выносить даже твоих прикосновений, я бы подумала, что ты сошел с ума. Но я была молода, беззаботна и думала, что мир у моих ног. Разве я могла знать, что произойдет то, чему суждено было случиться?
— Ни ты, ни я не знали, что суждено нам. И это произошло, Кэтти. Но жизнь продолжается, и мы должны жить вместе. Иначе лучше умереть.
Бессознательно Кэтти с силой сжала его руку.
— Не знаю, как мне заставить тебя понять!
— Я люблю тебя, — твердо сказал он. — И буду любить всегда. Возвращайся ко мне, Кэтти. Давай попробуем начать все заново.
— Нет… нет, не могу. Я не могу этого сделать.
Рей тяжело вздохнул, стараясь подавить нестерпимое желание обнять ее. Утром он убедил себя, что если хочет вернуть ее, то не должен терять головы. Следуй своим же советам, сказал он себе.
— Ты помнишь, что происходило с нами после его смерти? — обратился он к Кэтти. — Как мы старательно избегали друг друга, боялись лишний раз потревожить наши чувства. Это прошло, Кэтти, — тебе это так же ясно, как и мне. Я здесь менее двух суток, а ты уже успела наорать на меня, мы целовались, после чего я не мог заснуть — так хотел тебя. И мы говорили начистоту. Я не верю, что все так и должно остаться, это противоестественно.