— Говори, — приказал он гонцу.
— Мой повелитель, — распластался ниц перед карликом посыльный, — батаб Тумуль Кин Йоки готов выступить со своими людьми против халач-виника Ушмаля.
Вместе с ним это сделают еще трое батабов. Они ждут ваших указаний.
— Как ведет себя Тутуль-Шив? Догадывается ли он о заговоре?
— Как вы и предполагали, о мудрейший, Ах-Суйток-Тутуль-Шив собирается в Чичен-Ицу на праздник Нового огня. Кин Йоки уверяет вас в том, что халач-виника не знает о готовящемся восстании.
— Встань, Чимиль, — Ош-гуль, казалось, остался доволен принесенными ему новостями. — Тебя ждет щедрая награда за твою преданную службу. Что случилось с твоим лицом? Мне доложили, что на тебя напали?
— Примерно в трехстах шагах отсюда на меня набросилась какая-то птица, я даже не успел понять, что произошло, повелитель.
— Подойди ко мне, Чимиль, — приказал Ош-гуль. Он внимательно осмотрел рану на лице гонца. — Мне знаком этот след, — мрачно произнес он. Рана на щеке карлика налилась багрянцем, а поврежденное веко задергалось в нервном тике. — Прости, верный Чимиль, и поверь, мне нелегко это сделать, но он мог даже против твоей воли заставить тебя следить за мной.
Тело гонца вдруг обмякло. С недоумением и болью смотрели его глаза на своего повелителя. Еще некоторое время, цепляясь за плащ Ош-гуля, будто от этого зависела его жизнь, верный слуга, глотая воздух, пытался что-то сказать, но вскоре силы покинули его и, бездыханный, он осел к ногам своего господина. В руках Ош-гуль держал окровавленный нож. Даже не удостоив взглядом тело своего преданного слуги, он, перешагнув через труп, стал пристально всматриваться в верхушки деревьев.
— Почему ты не убил его сразу? — шептали губы карлика. — Раньше ты никогда не оставлял следов, что же изменилось? Известие о том, что гонец ранен, вынудило меня покинуть свой стан и допросить его здесь, вдали от магического кольца, которое охраняет лагерь от твоих чар. Зачем тебе это нужно, желтый маг, чего ради ты прибегнул к этой хитрости? Ведь тебе и без того все известно.
Тутуль-Шив увидел, как вдруг глаза Ош-гуля округлились, потом налились яростным огнем ненависти и злобы.
— А может, ты хотел, чтобы это услышал кто-то еще?
Как же я сразу не догадался? Сведения из уст врага никогда не подлежат сомнению, желтый чародей?! — прорычал он в черный лес. — Огня! Больше огня! Спустить в лес охотничьих собак. Каждый, кто убьет орла, который сидит где-то здесь на ветвях, получит право на выращивание одного дерева какао! Рядом с ним должен быть попугай, он нужен мне живым! — карлик орал до исступления, бегал, подпрыгивал на месте, размахивал руками, разбрасывал головешки. Перепуганные до полусмерти воины кинулись выполнять волю повелителя.
— Нам надо возвращаться, — прошептал орел попугаю.
Стараясь производить как можно меньше шума, они поднялись в воздух, но тут одна из собак учуяла их и, задрав морду, залилась звонким лаем. Ош-гуль выхватил у одного из воинов лук и в отчаянии наугад пустил стрелу. Она почти достигла своей цели, слегка оцарапав левое крыло Тутуль-Шива, и вновь нырнула в густую листву. Птицы покинули ее спасительную тень уже вдалеке от передового отряда. Всю обратную дорогу Тутуль-Шив пребывал под впечатлением странного видения. Почему ему приснился давно ушедший из мира живых наком Ош-гуль, о каком заговоре он говорил и что еще за желтый чародей? За этими размышлениями дорога назад пролетела быстро, он и не заметил, как перед ним во всем своем великолепии предстал город его предков — главный церемониальный центр и столица страны Пуук — Ушмаль. Улицы, по которым бегал маленький Тутуль-Шив, стали неузнаваемы, город вырос, раздался вширь. По приказу молодого халач-виника сотни каменотесов возводили здесь новые храмы, дворцы, пирамиды, памятные стелы и общественные здания.