Тогда Тутуль-Шив сделал свой выбор…
Что же касалось настоящего времени, то Кукульцин и его братья по ордену были уже давно мертвы, и, хотя по окончании праздников тела Ош-гуля в груде трупов не обнаружили, все, включая и самого Тутуль-Шива, были убеждены, что черный колдун не выжил после падения.
Начало правления Тутуль-Шива омрачила смерть молодой жены. Оплакав кончину Иш-Цив-нен и их нерожденного сына, молодой халач-виника с головой погрузился в дела государственные, и вскоре все, что прежде говорил ему мудрый чилам, показалось не важным, груз повседневных забот похоронил под собой рассказы о желтых и черных магах. Да и существовали ли они вовсе? Воспоминания детства по прошествии стольких лет казались неправдоподобными, война магов — вымыслом, а ее герои — сказочными персонажами. И все же главный храм в Ушмале стал носить имя бога Чаака, это все, что мог сделать Тутуль-Шив в память о своем учителе. Недовольные столь стремительными переменами подданные были жестоко наказаны, а сомневающиеся, если таковые имелись, пересмотрели свою точку зрения после сильнейших наводнений, в течение двух лет затоплявших страну Пуук. По всей стране ахмены под угрозой голода убеждали крестьян поклоняться новому божеству. И только после того, как халач-виника пошел на отчаянный шаг, принеся в жертву кровь из своей крайней плоти, бог Чаак наконец сменил гнев на милость. Небывалые для этих мест ливни закончились, и потоки мутных вод, размывающие поля и уничтожающие посевы, отступили, унося с собой лишения и крамольные настроения подданных великого человека города Ушмаль…
Взвесив все «за» и «против», Тутуль-Шив наконец принял решение. Он плотно закрыл амулет и спрятал у себя на груди. Подчиняясь его воле, очаровательные танцовщицы оставили халач-виника в одиночестве. Голосом, привыкшим повелевать, он произнес:
— Стража!
Тотчас вошли четыре гвардейца.
— Мою личную охрану сюда, саженец какао и «лесных муравьев». Мы желаем прогуляться!
Через минуту все было готово, и улицы города огласили звуки витых раковин, оповещая жителей столицы о движении царского кортежа. Впереди шли воины, их тела покрывали шкуры ягуаров, а головы защищали шлемы в виде головы этого царственного зверя — знака гвардии халач-виника. В центре на носилках из ценной породы дерева, инкрустированных драгоценными камнями, жемчугом и перламутровыми ракушками, восседал сам халач-виника. Замыкал шествие отряд лучников. Вся эта процессия направилась к каменному дворцу батаба Тумуль Кин Йоки, того самого, что сегодня приснился Тутуль-Шиву. Этот батаб был на хорошем счету у правителя Ушмаля. Неприметный, немногословный, сдержанный, исполнительный, он снискал репутацию опытного воина и искушенного чиновника. Его дворец величиной и богатством не уступал жилищам других важных особ, и все же вся эта роскошь была только необходимой мерой, связанной с положением в обществе, а вовсе не демонстрацией своего богатства. Появление у себя в доме царственной особы смутило видавшего виды батаба. Он мог лишь гадать, что это сулило. Кажется, халач-виника остался доволен впечатлением, которое произвел на чиновника его приход. Он распорядился опустить носилки. Под ноги грозного халач-виника легли плащи из шкур ягуара. Еще не веря, что к нему прибыл сам правитель страны Пуук, Тумуль Кин Йоки пал ниц.
— О всемогущий, мудрейший и справедливейший Ах-Суйток-Тутуль-Шив! Ваше могущество сравнимо лишь с богами, покровительствующими стране Пуук благодаря вашим неустанным молитвам!
— Встань, благородный Тумуль Кин Йоки, наш преданный батаб. Именно для торжества справедливости прибыли мы в твою гостеприимную обитель. — Тутуль-Шив заметил, как при этих словах дрогнуло веко единственного глаза Кин Йоки. — Верой и правдой ты служил моему отцу, не раз на поле брани доказывал свою преданность. Мы считаем, что недостаточно выказывали тебе нашу милость, и для того, чтобы покончить с этой несправедливостью, мы дарим этот саженец какао.
Слуги халач-виника вынесли куст ошарашенному батабу.
— Вашей щедрости нет границ…
— Подожди благодарить, — перебил Тутуль-Шив. — Позволь нам самим выбрать знак твоей признательности.
— Все, что пожелает великий Ах-Суйток-Тутуль-Шив.
Халач-виника оглядел постройки. Двор был копией того, что он видел во сне. Вот и то дерево, под которым…