Теперь для правителя Майяпана все стало на свои места. Когда-то бесстрашный воин Чак Шиб Чак состарился и последние дни, отпущенные ему богами, хотел прожить в мире и спокойствии. Чак Шиб Чак и не думал вступать в конфликт с какой-либо из сторон. Он считал, что лучшей защитой от охотников будет союз трех городов-государств. Против такого мощного триумвирата не выступит ни одна из известных военных сил. Но война его племянника с охотниками разбила его чаяния. Войско дикарей огромно, и, несмотря на успешно начавшуюся кампанию, Ах-Суйток-Тутуль-Шив понимал, что в одиночку такого врага ему будет одолеть нелегко, особенно имея в тылу извечного соперника Майяпана. Тогда он вступил в сговор с Хун Йууан Чаком. План был прост: заманить в ловушку Хунак Кееля и Ош-гуля на праздник Нового огня под предлогом расправы с халач-виником Ушмаля. В обмен он получал поддержку и смещение действующего правителя Чичен-Ицы. Хун Йууан Чаку требовалась легитимность вступления на престол, и Тутуль-Шив «доставил» ее от богов Шибальбы. Затем плененных правителей посланник богов намеревался отправить на жертвенный алтарь. «Ош-гуль, видимо, чтото почувствовал и раньше покинул город. Я же разрушу его дотла!» В то самое время, когда Ах-Суйток-Тутуль-Шив приказал своим воинам взять Хун Йууан Чака под стражу, у-какиль-катун Майяпана ворвались в город.
Это была беспощадная кровавая битва. Застигнутым врасплох гвардейцам Ушмаля ценой больших потерь удалось остановить продвижение врага и закрепиться в западной части города у храма Утренней звезды. Тутуль-Шив, превосходный стратег, к тому же отлично знающий город, направлял небольшие мобильные отряды в обход прямого столкновения в тыл Хунак Кеелю. Этими вылазками он отвлекал главные силы противника, сконцентрированные у храма Утренней звезды. Его воины действовали, как дикие пчелы, жалящие взбешенного зверя, отгоняя его от своего улья. Воины в шлемах в виде орла гвардии Ушмаля появлялись в самых неожиданных местах, наносили удар и так же стремительно отступали, заманивая врага в заранее подготовленные засады. Хунак Кеель был в ярости, но тактике Тутуль-Шива ничего противопоставить не мог. Его солдаты были измотаны, а потери слишком велики, чтобы продолжать сражение, и с наступлением сумерек воины Майяпана отошли в занятую ими часть города.
Ах-Суйток-Тутуль-Шив сидел на верхней площадке храма Утренней звезды, наблюдая за тем, как в лучах угасающего солнца горел город его отрочества. Впервые после смерти жены его глаза наполнились влагой. Как и тогда, не в силах что-либо изменить, он беспомощно смотрел, как умирает жемчужина Земли фазана и оленя город Чичен-Ица. Тутуль-Шив сжал кулаки с такой силой, что пальцы побелели. Что ж, он сумеет запомнить этот день до мелочей, чтобы потом заставить халач-виника Майяпана страдать так же, как сейчас страдает он сам.
Ни одно из обескровленных сегодняшней битвой войск не могло удержать Чичен-Ицу, нуждаясь в отдыхе и пополнении. И как бы сильно ни жаждал Хунак Кеель смерти своему врагу, он отдавал себе отчет в том, что исход сражения не в его пользу и что теперь он сам рискует попасть в руки Тутуль-Шиву. Халач-виника Майяпана угрюмо смотрел, как его воины поджигают здания и храмы непокоренного города. И это было все, чем он мог отплатить молчаливым стенам за удар, нанесенный его честолюбию.
— Что ж, тебе удалось отстоять Чичен-Ицу, Тутуль-Шив, но и ты не надолго задержишься в ней. Я вернусь сюда сразу же, как только встречусь с моей армией! — голос Хунак Кееля дрожал.
Взглянув в последний раз на громады пирамид, так манившие его своей неприступной величественностью, он приказал выдвигаться. Глухо ударили тункули, и под надрывный вой раковин-горнов мимо волнистых шеренг связанных между собой пленных неспешно проплыли носилки ненавистного халач-виника Майяпана.