Точно так ощетинившийся тапир, пронзительно визжа, ползет в разверзнутую пасть удава.
В эту ночь грозный рык ягуара слышали в самых отдаленных уголках Земли фазана и оленя. Это было дурное знамение.
— Плохое время придет для людей ица, — повсюду говорили жрецы. — Кто-то растревожил ягуаров, теперь, разъяренные, они выйдут из леса и начнут убивать людей.
Глава 4
Даже мертвому Гурковскому, его духу, никогда не было так страшно, как в пещере перед тайным алтарем.
Казалось, все самое кошмарное с ним уже случилось. Ан нет! Не пребывай он в теле Тутуль-Шива, то быть ему, Гурковскому, всю жизнь поседевшим испуганным привидением. Нет, не будь он уже мертв, он бы точно умер от потрясения. Все началось после того, как Священный череп, наполненный образами людей, животных и даже когда-то происшедших событий, будто магическая сфера графа Калиостро, вдруг вспыхнул ярким светом, обнажив убранство пещеры. Словно причудливые гирлянды, заискрились арабесками сталактиты, нависшие над алтарем ягуара, уставленного масками бога Тлалока.
Последующие события Гурковскому помнились смутно, но и то, что он успел запомнить, наводило на него неописуемый ужас. Из черепа, как из рога изобилия, стали выпрастываться твари, о существовании которых он даже не подозревал. Самыми симпатичными в этой армии уродливых полусгнивших рож и тел были, пожалуй, гидры и сатиры. С гиканьем, чваканьем, ревом они разбегались, расползались, разлетались по лабиринтам пещеры. Гурковского вернуло в чувство пение детского хора и поддерживающие его тяжелые мужские голоса.
Это пели тринадцать мальчиков и тринадцать жрецов, со слезами на глазах умолявшие пощадить того, кто нарушил покой этой пещеры. Под занавес этой странной мессы они отрывали головы птицам и поливали их кровью алтарь, после чего армия вырвавшейся на свободу нечистой силы со свистом реактивного самолета устремилась обратно в лоно черепа, освободив дорогу огромному ягуару, величаво ступаемому вверх по лестнице.
Гурковский устремился за ним и, вырвавшись из кошмарных оков пещеры, взмыл ввысь и, словно птица, полетел над землей, издревле населенной народом майя, его народом. Он пролетал над деревнями, городами, храмами и пирамидами. Видел рыбацкие лодки, охотников, крестьян, воинов, великих правителей и жрецов. И все они с удивлением и благоговейным страхом смотрели на него, Посланника богов — Священную птицу Кацаль. И всюду и всякому говорил он:
Пророчество прорицателя Балама, певца из Кабаль Чен в Мани.
В день 13 Ахава закончится двадцатилетие.
Это время придет для людей ица, это время придет для пригородов, о отцы!
Знак небесного единого Бога, появится Вахом че, покажется живущим, осветится мир, о отцы!
Начнутся распри, появится зависть, когда придут несущие знак жрецы, о отцы!
Они уже в одном переходе от вас, вы увидите вещую птицу, сидящую на Вахом че, будет рассвет на севере и на западе.
Проснется Ицамна Кавиль.
Идут наши господа, о люди ица!
Идут наши старшие братья, люди Тантун!
Принимайте ваших гостей, бородатых людей восточных стран, несущих знак Бога, о отцы!
Хорошо слово Бога, который пришел к нам, который пришел оживить нас, чтобы вы никого не боялись, о отцы!
Ты единый Бог, создавший нас.
Во благо его могущество, о отцы!
Он охраняет наши души.
Тот, кто будет иметь настоящую веру, попадет в небо вслед за ним.
Вот начало новых дней для людей.
Воздвигните же небесный знак, воздвигните и смотрите ныне, воздвигните Вахом че.
Будьте верны господину, получившему теперь власть, получившему власть после создания мира, ныне он покажется всему свету.
Это знак небесного Хунаб Ку.
Его следует почитать, о люди ица!
Теперь почитайте небесный знак, почтите его настоящим служением.
О отцы! Ныне почтите истинного Бога.
О отцы! Поймите слова Хунаб Ку, он пришел с неба просветить вас.
Оживите же ваши сердца, о люди ица!
Наступит рассвет для тех, кто откроет сердца во время следующего двадцатилетия, о отцы!
Горестны мои слова, [слова] прорицателя Балама, когда я объясняю речи истинного Бога для всего мира.
О отцы! услышат все страны слово Бога, владыки неба и земли.