Только тесто из кукурузной муки пошло на плоть наших первых отцов, четырех людей, которые были созданы.
Это тоже было написано в великой Книге Советов.
С полагающимся для священной реликвии почтением жрец закрыл книгу. Без лишних слов поклонился и покинул комнату «ягуара». Обрадованный, что его занятия окончены, маленький мальчик поднялся с пола, устланного шкурами ягуара, и вслед за своим строгим учителем направился к выходу. Ему не терпелось выскочить на улицу и продолжить игры со своими сверстниками, но по установленным жрецами правилам он должен был со склоненной головой неторопливым размеренным шагом покинуть обитель грозного бога Кецалькоатля,[4] или, как его еще называли, Кукулькана. Зная, что за ним могут наблюдать, мальчик, соблюдая правила, направился к выходу из храма. Он миновал еще несколько восхитительных по своему убранству комнат, наконец, откинув занавеску из перьев кацаля и бусинок жемчуга, вышел в яркий солнечный день. Впереди предстоял долгий путь вниз по лестнице туда, где у подножия пирамиды, на вершине которой он сейчас находился, раскинулся Ушмаль, самый прекрасный из городов Пуук — Страны низких холмов.
С высоты почти что в сорок локтей город лежал как на ладони. У самого подножья пирамиды располагался дворец с просторным внутренним двором и множеством маленьких комнатушек внутри, в которых несли службу жрецы. Между дворцом и пирамидой находилась баня, где служители Кукулькана совершали омовения во время религиозных обрядов. Слева от этих построек была площадка для игры в мяч, а чуть поодаль на террасе высотой в пять локтей возвышался дворец халач-виника, как называли великого правителя, еще дальше виднелись дома сановников и знатных особ, а за ними лачуги простолюдинов. Отовсюду змеистой лентой бежали по городу каналы, разделяя его на неравные доли, с рваными, как у разломанной маисовой лепешки, краями. От окраин, минуя небольшие маисовые наделы крестьян, мимо фруктовых деревьев, они тянули свои рукава в самое низменное место города, к водохранилищу — единственному спасению на время засухи, к которому, словно кровь по артериям, стекалась небесная влага, ниспосланная на землю Чааком — богом дождя. Сезон дождей давно миновал, и вымершие, лишенные животворной силы каналы накрыли Ушмаль коричнево-бурой паутиной глинистого налета. На широкой, устланной камнем дороге, ведущей от келий жрецов к площадке для игры в мяч, толкалась ребятня, наполняя знойный полуденный воздух озорным смехом. Кто же устоит перед игрой в «кулум», особенно когда проигрывает твоя команда? Оглянувшись, не наблюдает ли кто за ним, мальчик, ускорив шаг, припустил вниз по лестнице. Это заметил один жрец. Был он невысок, даже слишком маленький, с неприятным квадратным лицом, длинными и сильными руками, доходившими почти до самых колен. Внутренние уголки маленьких его глазок прикрывала складка век, а огромный горбатый нос, словно клюв попугая, нависал над тяжелым подбородком с ямочкой, разделявшей его на две равные доли. Несмотря на молодость и невысокий чин ахмена[5] на низшей ступени жреческой иерархии, он уже выступал в ответственной роли хранителя бани. Ему разрешалось посещать храм наряду с другими высокими сановниками. А в особых случаях, когда халач-виника поднимался в святилище, жрец допускался в одну из комнат, по соседству с которой находился сам правитель и ах-кин-маи — верховный жрец Ушмаля. Такую благосклонность он заслужил благодаря прилежанию в познании наук и недюжинным способностям.
Жрец решительно двинулся вперед, чтобы приструнить нерадивого отрока, но в этот самый момент на его плечо легла чья-то твердая рука.
— Оставь его, Ош-гуль, пусть бежит, — сказал учитель мальчика, — ему всего лишь десять тун,[6] и его команда проигрывает.
Молодой жрец узнал голос чилама[7] Кукульцина.
— О мудрейший, достойнейший самых дорогих перьев птицы кацаль, твоему человеколюбию нет предела, смею ли я, недостойный вашего взгляда, напомнить, что не пристало так вести себя будущему властелину Ушмаля.
— Ты прав. Возможно, Тутуль-Шив и станет нашим халач-виником, но не забывай, что для царственной особы главным подтверждением его общения с богами является победа на поле брани. А команда Тутуль-Шива сейчас проигрывает.
— Вы как всегда правы, светлейший Кукульцин, — согнувшись пополам, ахмен попятился, пропуская высокую особу.
Опытный и искушенный в вопросах дворцовых интриг жрец Ушмаля Кукульцин уловил в тоне хранителя бани скрытую обиду или даже угрозу. «Надо бы приглядеться к этому юному жрецу», — отметил про себя Кукульцин.
4
Кецалькоатль — бог-творец, занимающий одно из главных мест в пантеоне народов древней Мексики и Юкатана.
5
Ахмен — «тот, кто знает», жрец, принимающий участие в земледельческих обрядах, севе и сборе урожая, также играл роль колдуна и знахаря.
7
Чилам — пророк или предсказатель, после верховного жреца самая почитаемая ступень в иерархии жрецов майя.