На следующее утро после бессонной ночи, в течение которой он внимательно изучал родословную Ошгуля, жрец направился в резиденцию халач-виника и ах-кин-маи Ушмаля. Кукульцин был одним из немногих приближенных, кому было дозволено беспрепятственно тревожить правителя в любое время суток, однако он нечасто пользовался привилегией. Великий человек Ушмаля Ах-Суйток-Шив пребывал в южных покоях своего дворца. Великолепную комнату искусно украшали жемчуг и серебро, пол и потолок ее покрывали ковры из изумительных по своей белизне перьев цапли. При самом незначительном дуновении ветерка пышное убранство приходило в волнение. Волны одного ковра играли над головой белыми барашками легких облачков, в то время как волны второго разбивались о перламутровые берега диковинных раковин, словно о причудливые драгоценные островки, разбросанные среди ослепительно-белого моря пуха. Каждый, кто удостаивался чести посетить эту комнату, чувствовал умиротворенность и душевный покой, располагающие к неторопливым доверительным беседам. Кукульцину тоже была знакома эта обманчивая защищенность, погубившая немало неосторожных сановников: кто-то поплатился своим положением, а кто и головой за свою откровенность. Однако жрец заранее был готов к магии этой комнаты.
Возле покоев халач-виника он столкнулся с двоюродным братом правителя Хун Йууан Чаком, который прибыл с подарками и знаками почтения от своего единокровного брата — владыки страны Чен и Священного города Чичен-Ица. Чак Шиб Чак недавно вступил на престол и при каждом удобном случае пытался еще раз заручиться поддержкой своего родственника, великого правителя Ушмаля. Кукульцин знал, что пятнадцать кинов, то есть дней, назад Хун Йууан Чак с большим караваном рабов-носильщиков и ценным грузом вернулся из дальнего утомительного и опасного странствия, тем значимее был его незамедлительный визит в Ушмаль. Ах-Суйток искренне обрадовался подношениям и дружественному расположению правителя Священного города.
Однако более хлопка, какао, керамики, перьев кацаля, золота и даже нефрита ценил он ту бесценную информацию о дальних странах и ближайших соседях, которой ах пполок ёки — купцы, прибывавшие для торговли в Ушмаль из разных мест, делились с ним в ходе беседы.
С их слов Ах-Суйток не только имел реальное представление о военной мощи своих врагов, но и узнавал о последних технологиях различных ремесел, а самыми дорогими из них считались новые способы возделывания земли. Так, при помощи «плавучих садов» чинамп, сооруженных по описанию одного купца из могущественной столицы ацтеков Теночтетлана, народ шив относительно благополучно перенес сильнейшую засуху, когда восемь тунов назад грозный бог Чаак подверг этому испытанию страну Пуук. Кроме того, правитель Ушмаля обладал подробнейшей картой дорог и троп дальних стран, которые вдоль и поперек исходили поклонники бога торговли Эк Чуаху.
Кукульцин слишком поздно понял, что его визит не ко времени. Как правило, после общения с купцами Ах-Суйток пребывал в отличном расположении духа и избегал разговоров на серьезные темы, однако в проеме приподнятого купцом полога халач-виника уже заметил служителя Кукулькана. Жрец вошел в комнату. С момента его последнего посещения в ней ничего не изменилось.
В центре, утопая в девственном белом великолепии, на каменном троне в виде двуглавого ягуара, инкрустированного драгоценными камнями, восседал грозный правитель Ушмаля. Несмотря на преклонный возраст, — дряхлое его тело, покрытое выцветшими татуировками, даже в жаркие дни нуждалось в теплых накидках, — в черных как смоль глазах правителя по-прежнему, как и сорок тун назад, когда он взошел на престол, горел неиссякаемый огонь любви к жизни. Такой огонь отличает натур деятельных, неуемных в своих амбициях, требующих от жизни все новых и новых высот. Для многих взять хотя бы одну такую высоту не под силу и за весь отпущенный им срок на земле.
— О всемогущий правитель народа шив…
— И ты здесь, почтенный Кукульцин, — прервал светское приветствие жреца Ах-Суйток. Он широко улыбнулся, обнажив острые, заточенные на акулий манер зубы, приветствуя своего любимца. — Ты не так часто появляешься у нас, как хотелось бы. Что привело тебя к нам? Может, ты огорчен поведением нашего сына Тутуль-Шива?
Жрец удивленно поднял глаза: «Неужели Ах-Суйтоку известно о вчерашнем проступке юного Шива? Не может быть! Об этом знают только я и этот недостойный Ош-гуль. Лишь немногие удостоены чести говорить с солнцеподобным, а такие, как Ош-гуль, даже смотреть в сторону земного бога не имеют права».