Гере стало досадно — ему не удалось освободиться от завтрашнего дежурства, и Серега же помешал — выдумал поваров по алфавиту назначать! А сам пойдет, куда хочет.
— Как же ты полезешь, хромой-то?
— А я уже могу. — Кулек, выбравшись из палатки, попрыгал на больной ноге.
— А зачем? — спросил Гера, тоже выбираясь из палатки.
— Геологический образец брать.
— Да у них каменюк в музее полно. Попроси — и дадут.
— К твоему сведению, уже предлагали, да я не взял. Геолог должен сам отколоть. Для него самое главное — из какого пласта и при каком обнажении.
— Да бери, бери, — сказал Гера. — Все это чепуха!
— А что не чепуха, что? — вдруг прищурился Серега. — Не днем дежурить, а ночью, да? Делать тебе нечего!
— Нет, есть что делать, есть! — заспорил Гера и сразу замолчал. Спорить и то нельзя, а то догадаются. Пусть уж лучше и Кулек-Малек считает, что у Герки Гусельникова нет ничего серьезного, а так, одни капризы.
Получив кисель и горячий чай, Гера нехотя поплелся в палатку. И тут услышал шепот:
— Гусь! — Из-за куста высунулась Коноплева, тоже с миской в руках. — Послушай, — зашептала она, озираясь.
— Ленки больше не бойся, я с нее клятву взяла, молчать будет. И у дедушки все выспросит. Завтра ты дежурный по кухне, так я сама в поселок схожу, у нее узнаю, может, он еще про Бондаря помнит, верно? Т-с-с, идут! — Она оглянулась и исчезла в темноте.
От неожиданности Гера не двигался целую минуту. Потом обрадовался — вот так тихоня! Сообразила, что надо делать. Союзница!
— Ура! — завопил он, вваливаясь в палатку. Кулек-Малек надувал матрац.
— Зачем же, в темноте? — спросил Гера и зажег фонарик. Он уже не сердился на Серегу.
По брезенту снаружи все сильнее плясал дождь. Сидеть в тесной палатке, поджав ноги кренделем, было уютно. Только опять не повезло Сереге. Максы завозились, и Толстый вышиб у Дроздика кружку с киселем. Кисель разлился по Серегиному матрацу. Стали смахивать, но еще хуже размазали. Кулек-Малек выпачкался и вылез обмываться под дождь в одних трусиках. Когда он влез обратно, мокрый и дрожащий, то сразу уткнулся в стенку. С другого бока от Геры уже сопел Швидько.
А Гера никак не мог заснуть. Приглушенно доносились от костра голоса ночных дежурных. Лагерь затихал. Поскребывал по палатке дождик, шелестел понизу, словно шептался с травой. И на сердце у Геры становилось почему-то тревожно. Союзница-то у него теперь есть, это — да. А вот что их ждет дальше?
Туристам и дождь нипочем!
— Вставай, Герка! — Кто-то теребил за ногу. Дождь по брезенту стучал дробно. Гера выглянул.
Начинало светать. Перед палаткой стоял съежившийся Кулек-Малек — в чужом черном плаще, в швидьковской шляпе-корзине, надвинутой на самые уши. В руках он держал незажженный фонарик.
Сплошной пеленой были затянуты деревья, поляна, небо. Костер едва дымился. Около него, завернувшись в одеяло, сидела Рая Муврикова. Она подбрасывала ветки, но они плохо горели. И все, вокруг было мокрое, скользкое — край палатки, трава, Герины кеды, которые он забыл на ночь спрятать.
— Пять часов, — объяснил Кулек-Малек. — Начинайте готовить завтрак.
Да, пора было браться за дежурство. Абрикосову тоже разбудили, она вышла заспанная, в теплой фуфайке, сразу захныкала.
— Что за погода, весь бок мокрый, палатка протекает…
— Ладно, разбирайтесь сами тут, — солидно сказал Серега и пошел в палатку.
Сейчас он удобно разлегся на своем резиновом матраце. Гера вспомнил, что всю ночь вертелся из-за этого Серегиного удобства и только к утру заснул крепко, когда Кулек-Малек ушел дежурить.
— А ты что не уходишь? — спросила Абрикосова у Мувриковой.
— Все равно уже не заснуть, — ответила Райка. — Подъем скоро.
Она так и ходила с красным одеялом на голове — как под балдахином.
Под моросящим дождем костер не хотел разгораться, дрова дымили. Гера рубил ветки, с тоской поглядывая на палатки. Хорошо ребятам, спят себе, последние сны досматривают. Кто-нибудь, может, и проснулся уже, но разве догадается помочь Герке с Абрикосовой. Только ведь и он сам — не вылез бы в такую рань под дождик… Нет, не вылез бы… И вдруг!
— А ну, дай! — Перед Герой вырос Семен Кипреев, в синем спортивном костюме. Потянулся за топором. Тюк-тюк! Задористо, четко заговорил топорик в руках девятиклассника. Полетели желтые щепки.
Вышла Лидия Егоровна — в шерстяной кофточке. Взглянула на небо. Абрикосова сразу заныла:
— Как тут завтрак сготовишь, все мокрое…
— Туристам дождик не помеха, — сказала Лидия Егоровна. — Будет вам и каша, будет вам и чай.