Произнося эти слова, папа даже не подозревал, как далек он от истины! Ведь на самом-то деле сын был уже готов хоть сию секунду бежать на хутор Алюк, чтобы искать эту самую сталактитовую пещеру, которая «где-то поблизости». Разговор с бабушкой всколыхнул все беспокойные мысли о партизанской записке. И даже прибавил новые. Пещера… Боеприпасы… Погиб отряд…
— Рассказывай, бабушка, рассказывай. Почему они погибли?
— Их выдали, — ответила бабушка. — Каратели налетели неожиданно. Спаслось всего трое. Один из них написал воспоминания, они хранятся у нас в архиве.
— А среди них был Степан Бондарь?
— Кто?
— Ну, партизан, которого так звали.
— Не помню. Ты откуда о нем знаешь?
— Да в музее записка есть. И в ней написано.
— В музее? — Бабушка посмотрела на внука одобрительно. — Вот это правильно. Заинтересовался, значит? Молодец. Вот что, дружок. Завтра придешь ко мне в архив. Я достану из хранилища эти воспоминания, сядем с тобой и внимательно еще раз прочитаем. Хорошо?
Еще бы не хорошо!
— Конечно, бабушка!
Гера сразу почувствовал, как у него исправилось настроение.
Алюкская трагедия
«Я попал в Алюкский отряд к ночи. Связные довели меня до сторожевого поста, который наблюдал за передвижением белых по дороге. Партизанский пост стоял на возвышении. Здесь была и партизанская продовольственная база — тайком от белых население подвозило продукты, а партизаны уносили в горы.
Мы тоже нагрузились продуктами и пошли по щели в глубь гор. Шли по руслу речки около четырех часов. Лагерь Алюкского отряда был расположен в пяти верстах от хутора, на склоне горы, спускающейся к речке.
Первая ночь в лесу прошла для меня беспокойно. Несмотря на усталость, я долго не мог заснуть. В обманчивом, мигающем свете костров мерещились подкрадывающиеся фигуры. Пугал даже треск сучьев под ногами бродивших поблизости животных. Один раз я разбудил соседа, но он прислушался и успокоил: это бродят шакалы.
А к утру поднялась тревога, выстрелы. Все вскочили. Но выяснилось, что часовой стрелял по оленю.
Дисциплина в отряде была неважная. Это-то и погубило наш отряд. Группа партизан решила переночевать в селении. Командир Василий их не отпускал. Но они все-таки ушли самовольно. И попали там в облаву. Ночевали на чердаке, а белые их выследили и захватили в плен.
Когда командиру сообщили об этом, он сказал: «Если попал к белым этот тип, то он не выдержит пыток». Командир назвал имя человека, но я не запомнил.
Он нас действительно выдал.
Мы были застигнуты врасплох под утро, когда меньше всего ожидали нападения. Казаки окружили лагерь. Поднялась паника. Партизаны хватали оружие, висевшее в шалашах. Командир Василий, отстреливаясь, крикнул: «В горы!» Но основная часть отряда была уже отрезана.
Я и еще несколько человек побежали за Василием. Впереди нас оказалась полянка. Ее нужно пересечь, а с высотки бьет пулемет. Сзади — казаки. Патронов — два-три. Одно из двух: или последний патрон в себя, или прорываться. Решили прорываться.
Над головой свистели пули. Василий упал. Я подскочил к нему. Мертв…
Втроем углубились в лес, затаились в густых зарослях.
Через некоторое время мимо нас на расстоянии двадцати шагов между деревьями прошел казак. За ним — второй. Белые прочесывали лес. Они спустились к речке — к месту нашего лагеря. Потом все стихло.
Наутро мы осмотрели местность. На склоне горы — серые пятна. Когда подошли, то увидели — это трупы в белье. Все исколоты штыками. Избиты, замучены, расстреляны. Все, кто попал к белым в руки…
Спускаясь к речке, постоянно натыкались на убитых товарищей, с которыми еще вчера говорили и шутили… Жуткая картина. Погибло более ста человек. Нас осталось трое.
В лагере был полный разгром. Белые вымещали злобу не только на партизанах, но и на вещах. Продукты смешаны с грязью. Котлы вдребезги разбиты, одежда сожжена, шалаши раскиданы.
Мы долго лежали под повалившимися деревьями, у самой воды, не в силах двигаться.
Только на пятые сутки, голодные и оборванные, добрались через горы до моря, к нашим друзьям.
Партизан Алюкского отряда
Дмитрий Арефьев».
— Видишь, какая трагедия произошла недалеко от хутора Алюк, — сказала бабушка.
— Да, — сказал Гера и долго молчал. Потом сказал: — А про Степана Бондаря здесь ничего нет.
— Тут вообще мало названо людей, — сказала бабушка. — Автор воспоминаний Дмитрий Арефьев да командир Василий. Но командир Василий убит, а Дмитрий Арефьев умер. Воспоминания он писал еще тридцать лет назад.