Неожиданно на «телевизионной» стене стали мелькать одни и те же кадры. Совпадение картинок на разных каналах всегда было для Влада сигналом, что в мире произошло какое-то экстраординарное событие. Косарев достал пульт «дистанционки» и включил громкость на первом канале, только что начавшим экстренный выпуск новостей. Ведущий Игорь Выхухолев объявил о захвате чеченскими террористами парома, следующего из Новороссийска в Стамбул. По предварительным данным на судне оказались в заложниках больше полутора сотен российских граждан, туристов и челноков.
Вся коммерческая дурь тут же вылетела из головы бывших офицеров, и они стали напряженно следить за дальнейшим развитием событий. Приблизительно через час сообщили, что террористы, называющие себя «Армией Мовсара Бараева», выдвинули требования. Как обычно, «непримиримые борцы за свободу Ичкерии» были неоригинальны: пятьдесят миллионов долларов и вывод российских войск с территории Чечни.
- Надеюсь, с этими уродами поступят так же, как с козлом, имя которого они присвоили! – сказал Косарев минут через пятнадцать. Операция по освобождению Театрального Центра на Дубровке была для Влада образцом неплохого действия местных спецподразделений. Хотя в сравнении с операциями проводимыми в родной реальности есаула, она едва тянула на оценку «четыре» по десятибальной шкале.
- А может махнем туда сами? – внезапно загорелся Антон. – Заскочим по пути в Севастополь, прихватим наших ребят! Да вшестером мы этих долбаных террористов голыми руками за борт побросаем!
- Я с вами, - тут же сказала Катя.
После минутного раздумья Влад кивнул. Действительно, засиделись они, давно пора как следует размяться! Крюков тут же сорвался с места и быстрым шагом пошел собирать снаряжение, а Косарев снял телефонную трубку и позвонил на аэродром, чтобы отдать приказ о подготовке к полету их частного самолета.
2 ГЛАВА
Убрав послание Журавлева в сейф, я снял трубку внутреннего телефона, и выяснил у дежурного по гарнизону местоположение своих друзей. Время шло к полудню, и по новой традиции мы должны были собраться на обед в здании адмиралтейства. Горыныч занимался отладкой дизелей на корвете «Молниеносный», Шевчук проводил учебные стрельбы с ротой морской пехоты, Суворов возился с цельнотянутой у немцев в 1943 году миной заграждения, Машенька руководила строительными работами в порту. К ней я и решил отправиться. «Удивительно, - подумал я, - что человек, окончивший исторический факультет МГУ вдруг открыл в себе талант администратора!»
Перед выходом я подошел к зеркалу, пригладил волосы, поправил ворот форменной светло-песочной льняной рубашки с нашивками главного воеводы. Личные воинские звания ввели здесь три года назад, настояниями майора Журавлева. Ему пришлось долго убеждать Скопина-Шуйского и Дмитрия Первого в необходимости такого шага, мотивируя это тем, что личное воинское звание является по сути аттестацией военнослужащего. Мерилом его способностей, знаний и опыта. Это существенно облегчит учет кадров. К тому же теперь любой военнослужащий будет стремиться к карьере. А здоровый карьеризм в армии должен только приветствоваться.
Я, Гарик и Мишка по возвращении после пятилетней отлучки (местного времени) сразу получили звания главных воевод. В «Табели о рангах»[3], придуманной Журавлевым с учетом местных языковых и исторических особенностей это соответствовало званию генерал-лейтенанта. Такой чести мы удостоились исключительно по совокупности наших заслуг во время дебюта 1605 года. Шевчук, по прибытии быстро проявивший себя как отличный строевик и тактик, вскоре получил звание старшего тысяцкого, что приравнивалось к полковнику. А когда в приватной беседе царь Дмитрий узнал, что это моя жена Мария придумала и обеспечила техническую поддержку операции по установлению его на троне… Девушка незамедлительно получила звание старшего воеводы (генерал-майор). Это автоматически вписало Машеньку в российскую историю, как первую женщину-офицера.
После нашего неожиданного возвращения нам пришлось провести с Дмитрием и Скопиным-Шуйским основательную беседу. В её ходе мы объяснили императору и командующему кем мы на самом деле являемся, и с какой целью занимаемся своей деятельностью. В общем, Дмитрий и Михайло ребята были неглупые и уже сами начали кое о чем догадываться, особенно после того как мы переправили к ним бывшего майора Красной Армии Петра Журавлева и аспиранта МГУ Илью Ясуловича. И император, и воевода были весьма прогрессивными для семнадцатого века людьми и сумели понять основы теории перемещения во времени. А самое главное – адекватно это воспринять. Теперь у них не вызывало удивления появление различных технических устройств, аналогов которым в их современности не существовало. Это были радиостанции, нарезные казнозарядные орудия, двигатели внутреннего сгорания, дизель-генераторы. А нам больше не нужно было выдумывать дурацких объяснений, мотивируя наличие у нас подобных чудес.
Жену я нашел у подножия холма, где она гоняла бригаду потных мужиков, заливающих бетоном фундамент строящегося здания арсенала. Рабочих мы набирали во внутренних областях России. А прорабы были выпускниками Академии зодчества, открытой в Москве четыре года назад стараниями Ильи Ясуловича. Если технику и стройматериалы мы могли свободно таскать с «базовой», то людей в новый город приходилось завозить сложным кружным путем. И войска и строители спускались на стругах по Днепру до самого устья. В лиманах у нас была перевалочная база. Там люди пересаживались на моторные баркасы и по ночам, крадучись вдоль побережья доходили до Грозного. Эта дорога была названа «дорогой жизни». Ни турки, контролировавшие море, ни татары, контролирующие берег, пока не сумели обнаружить наш тайный маршрут.
Увидев меня, Маша заулыбалась, а строители стали неловко кланяться, восклицая:
- Будь здраве, воевода!
- Надо вставать по стойке «смирно» и хором говорить «здравия желаем, воевода»! – строго сказал я, еле сдерживая смех.
- Здравия желаю, батюшко воевода! Ты никак трапезничать собрался? – старательно имитируя местный выговор, стала дурачиться Мария. Я взял жену под руку, и мы пошли в адмиралтейство, пересекая наискосок Белую площадь, названную так из-за того, что все окружающие её дома были построены из белого крымского камня. Над входом в здание таможни висел огромный, десятиметровый транспарант: «Заплати налоги, пес, и смерди спокойно!» С этим рекламным слоганом на прошлой неделе прикололся Горыныч, но на приезжих купцов призыв действовал просто убийственно.
- Сережка, до обеда ещё десять минут, - сказала Маша, когда мы вошли в Адмиралтейство и уже собирались подниматься на второй этаж, в столовую, - пойдем выйдем на «базовую», я маме позвоню.
- Хорошо, - не стал спорить я, прекрасно зная трепетное отношение своей жены к родителям. Мы свернули в боковой проход, ведущий в большой зал, который занимал целое крыло здания. Здесь стояло огромное развернутое «окно». Проход охранялся десятью морскими пехотинцами в полном боевом, да не с кремневками, а с АК-104. Ещё столько же охранников стояло с обратной стороны зала, у ворот, через которые провозили с «базовой» крупногабаритные грузы. Такие меры предосторожности были приняты на случай нового нападения африканских боевиков. До сих пор они каким-то образом умудрялись «унюхивать» активные «окна».
Маша, на ходу доставая сотовый телефон, пересекла границу реальностей. Я рассеянно обошел установку по кругу, машинально проверяя узлы крепления проводки. На то чтобы держать «окно» развернутым уходила масса энергии. На «базовой» даже стоял дизель-генератор со списанной подлодки. На такие ухищрения приходилось идти из-за того, что мы постоянно лазили из семнадцатого в двадцать первый век, таская на себе кучу оборудования и материалов. Хорошо ещё, что в нашем мире Севастополь перестал быть закрытым городом. А то при Советском Союзе нам вряд ли удалось бы купить огромный ангар, в непосредственной близости от военного порта. С властями самостийной Украина договориться было гораздо проще. В третьем тысячелетии «окно» охранялось не менее строго.