- Это он! - сказал от огня дребезжащий старческий голос. - Это он, я знаю...
Человек подошел к костру, опустил на землю дубину и сел, вытянув к огню черные грубые руки с короткими, узловатыми пальцами. Люди, сидевшие у костра, смотрели на него и молчали.
Их было четверо: один мужчина, две женщины и ребенок.
Мужчина был худ и стар, очень стар. Одна из женщин была костлявая старуха с седыми беспорядочными космами, другая - молодая и красивая, как сон. У нее были черные волосы, буйно вьющиеся, несмотря на грязь и сор, запутавшийся в них. Когда она наклонялась к ребенку, лежавшему в куче отрепьев у нее на коленях, непослушные кудри падали ей на лицо, а когда она подымала голову, блестели ее большие миндалевидные глаза. У нее были капризно изогнутые губы и тонкий, с горбинкой, нос. Сквозь прорехи ее лохмотьев светилось белое и розовое тело. Она была очень красива и молода, но в чертах ее лица чудилось что-то древнее и скорбное, хотя она и улыбнулась, когда подошел человек с дубиной.
- Ну? - спросила старуха, жадно глядя то на руки, то на лицо мужчины.
Человек с дубиной ответил не сразу, отогревая застывшие пальцы, потом сунул за пазуху и вытащил свою находку.
Радостное движение прошло по маленькой группе у костра. - Кудрявая черноволосая женщина всплеснула руками и засмеялась.
Старик, весь дрожа от жадности, протянул к находке костлявые пальцы, похожие на когти хищной птицы, но рыжий мужчина сердито отдернул свое сокровище. Старик опустил руку и обиженно запахнулся в свои лохмотья.
- Я знаю, это бутылка... - с притворным пренебрежением сказал он.
- Ты все знаешь! - насмешливо возразил обладатель бутылки, не спуская с нее восторженных глаз.
- Дай! - попросила молодая женщина и тоже протянула руку. В ее немного гортанном, но все-таки нежном голосе было что-то лукавое, как будто она знала, что ей нельзя отказать, когда она просит. Большие глаза ее блистали детским любопытством.
Мужчина засмеялся.
- Подожди, - сказал он, - там что-то есть.
Пока он концом палки осторожно отбивал смолу и отворачивал легко ломавшуюся, проржавевшую проволоку, три человеческих лица с нетерпением тянулись к нему.
Мужчина вытер большим пальцем открытое горлышко бутылки и, перевернув ее, сильно встряхнул. Но ему не удалось вытряхнуть ничего. Тогда он поднял обугленную тоненькую палочку от костра и всунул ее внутрь.
- Дай, я... - сказал старик.
Но рыжий не обратил на него никакого внимания. Ему уже удалось захватить край чего-то белого и, осторожно перехватывая пальцами, он старался вытащить все.
- Бумага, - разочарованно заметил старик и покачал головой.
Еще несколько усилий - и рыжему удалось вытащить содержимое бутылки.
Это действительно была бумага: довольно толстая тетрадь, чуть отсыревшая, но совсем не попорченная. Мужчина оглядел ее со всех сторон и небрежно бросил на землю, обратив все свое внимание на бутылку. Теперь она была пуста и прозрачна. Мужчина подул в нее, посмотрел и с торжеством передал в руки молодой женщине, давно уже нетерпеливо тянувшейся к нему.
- Это хорошо для воды, - сказал он. Женщина посмотрела сквозь стекло на огонь, потом на мужа и засмеялась.
- Все зеленые! - сказала она. - А я тоже зеленая? Она приложила бутылку к щеке и лукаво блестела глазами.
- Да, - обиженно пробормотал старик, - это для воды... Когда-то их было много... У каждого человека была своя бутылка!.. Даже дети играли ими. Там... - он махнул рукою куда-то в сторону, - их находили в земле целыми кучами... В некоторых даже была еще вода, от которой все делались веселыми, а потом дрались... Это стекло!.. Как же, я помню!
- Ты все помнишь! - в третий раз, с досадой, перебил мужчина.
А женщина, как ребенок с игрушкой, все еще возилась с бутылкой, то глядя сквозь нее на огонь, то далеко отводя ее в гибкой и тонкой руке, чтобы полюбоваться зелеными искорками, вспыхивавшими в темном стекле. В ее движениях была бессознательная грация кошки. Собака, привлеченная ее смехом, подошла и тихо лизнула ее в щеку. Женщина засмеялась и кокетливо прижала щеку к плечу, точно ей стало щекотно. ... Между тем мужчина опять поднял брошенный сверток и стал его разглядывать.
- Вот, если ты все знаешь, - сказал он старику насмешливым тоном, - так скажи, что это такое?
Старик взял тетрадь и долго смотрел на нее тусклыми глазами, в которых уже умирала жизнь.
- Бумага, да... - пробормотал он, - прежде ее было много... в нее завертывали разные вещи.
Молодая женщина быстро опустила бутылку и с любопытством уставилась на бумагу.
- Какие вещи? - спросила она. Старик промолчал, задумчиво глядя на толстую тетрадь.
- На ней писали, я знаю... в мое время еще находились люди, которые умели разбирать эти знаки...
- Ну? - нетерпеливо перебил мужчина.
- Не помню! - уныло закончил старик.
- Не помнишь? - с торжеством подхватил мужчина и вырвал у него тетрадь. - Старый болтун!.. Ты все лжешь и ничего не знаешь!..
- Нет, знаю... прежде, когда-то...
- Когда-то, когда-то!.. - с раздражением крикнул мужчина и с силой швырнул тетрадь в огонь.
Искры золотым фонтаном полетели во все стороны. Огонь взметнулся и припал к земле. Все потемнело вокруг. Но вот листы тетради тихо зашевелились и стали медленно разворачиваться, точно корчась от боли. Потом края ее потемнели, синенький огонек робко лизнул их раз, другой и вдруг вспыхнул веселым, легким и ярким пламенем. Выступили из мрака странно-зеленые лохматые лапы елей и ближайшие стволы, за которыми спряталась черная тьма.