– Хорошо, я верю тебе. Просто наша дачка в таком месте глухом, я боюсь немного. Мы еще приедем поздно, будет темнеть, – объяснила девушка.
– Понятно, не беспокойся! Ты вообще не в моем вкусе, – сказал Артемьев и отвернулся.
– Разве я некрасивая? – обиженно спросила Инга.
– Я сказал, что ты некрасивая? Я сказал, что ты не в моем вкусе.
– А это не одно и то же?
– Нет. Это разные вещи.
– Понятно.
Они замолчали. Ингу обидело, что, как ей казалось, ее красоту не оценили, а Артемьев огорчился тем, что его добрые намерения остались непонятыми.
– Мне захотелось яблока, – нарушила молчание Ковалева, чувствуя за собой маленькую вину. – Угостишь?
Студент протянул ей блестящее крупное красное яблоко. Она укусила фрукт и прожевала сочный кусочек.
– Очень вкусное, ты был прав. Спасибо, – Инга улыбнулась и взглянула на своего нового знакомого.
– На здоровье, – сухо ответил парень. – Знаешь, я лучше вернусь на свое место. Как доедем, я помогу тебе с матрацем. А сейчас хочу почитать конспекты.
– Хорошо, как хочешь, – ответила девочка и обиженно отвернулась к окну, жуя яблоко.
Инга не ошиблась: электричка прибыла на станцию «Лукошкино» затемно. Здесь накрапывал мелкий, едва ощутимый дождик. Парень сдержал свое обещание и дотащил ее странный багаж до самых ворот.
– Может, зайдешь на чай? – нерешительно пригласила Ковалева студента.
– Не хочу, спасибо, – отказался Артемьев.
– Мне бы хотелось отблагодарить тебя за вкусное яблоко и помощь с этим несчастным матрацем хотя бы чашкой чая, – девушка почувствовала, что ее слова похожи на уговоры.
Артемьев попытался разглядеть в темноте ее глаза, но ему это не удалось:
– Хорошо, но только одну чашку, – согласился студент.
– Мне еще до дачи далеко добираться.
– Насколько далеко? – спросила девушка.
– В Яблоневый Сад мне нужно, – признался Володя.
– Ты точно насильник! Это же совершенно другой дачный поселок, он в двенадцати километрах отсюда, – Инга всплеснула руками.
– Какие женщины неблагодарные существа! – в сердцах произнес парень. – Я убеждаюсь в этом с каждым днем все больше и больше!
Инга взглянула на мужа. Владимир Витальевич читал газету при освещении электрической лампы. Очки в темно-синей оправе сползли на кончик его аккуратного и некрупного, где-то даже по-женски красивого носа. Когда-то густая шевелюра поредела, а возле висков и высокого лба появились небольшие залысины. Из-под дорогой клетчатой рубашки предательски вылезал животик. «Как же ты постарел, Артемьев! – подумала про себя Инга. – Наверное, я такая же старая. Хотя я моложе тебя на четыре года. Среди людей существует убеждение, что женский пол стареет раньше мужского. Так ли это, Володя? Черт его знает! Не всем убеждениям стоит доверять».
– Вова, ты помнишь нашу первую встречу? – обратилась Инга к мужу вслух.
– Еще бы! – Владимир Витальевич усмехнулся, не отрывая от газеты глаз. – Твой матрац разве забудешь?
– Почему ты тогда изменил свой маршрут? – женщина соединила руки перед собой и посмотрела на супруга еще пристальней.
– Я беспокоился за жизнь несчастного матраца. Мало ли? Вдруг ты бы его потеряла или безвозвратно испортила. Ему и так досталось от того ливня! – Артемьев отложил газету и, сняв очки, посмотрел на жену. Он улыбнулся. Инге показалось, что ему стало приятно от этих воспоминаний. – Ты только представь, если бы мы не познакомились тогда, Ингуля! Что бы сейчас было с нами? Страшно подумать!
– Да, дорогой, – женщина прикрыла веки и легла на широкий, мягкий диван. Володя сел рядом, возле ее изящных обнаженных ступней. Он стал поглаживать ноги круговыми движениями, легонько оттягивая каждый пальчик. Инга поразилась: муж никогда не массировал ей ноги, даже когда она его об этом просила, ссылался на усталость или неотложные дела с кучей документов. Инга не шевелилась, Вова не останавливался.
Она вспоминала их вторую встречу. Владимир пригласил ее в кино. В кинотеатрах Москвы шла премьера какой-то дурацкой комедии с элементами боевика и эротики. Название фильма Инга вспомнить не могла, как ни старалась. После сеанса Артемьев проводил ее домой и поцеловал возле подъезда в губы долгим поцелуем. Это был ее первый взрослый поцелуй. Раньше она целовалась, но не так, по-детски, сухо, без языка. Инга разомкнула веки. Вова продолжал массировать ее белоснежные ступни. Женщина резко убрала ноги с его колен и встала на пушистый ковер.
– Я пошла спать, Артемьев! От усталости слипаются глаза, – жена направилась к лестнице.