Столетия или тысячелетия странствовала эта группа, неизвестно, но скитания ее наконец закончились на крайней южной оконечности древнего азиатского материка. Дальше идти было некуда: впереди расстилалось море без берегов, и по морю плавали ледяные горы. «Стоп! — энергично сплюнув, сказал тогда главарь беглецов (за время бегства, я думаю, они уже приобрели речь), — здесь нам придется остановиться, воздвигнуть небоскребы и начать новую жизнь по старым порядкам…» Так они и сделали: построили себе дрянные шалаши и стали в них жить-поживать, добра не наживая и не внося ничего нового в свои обычаи и законы.
Страна им положительно пришлась по вкусу. Здесь совершенно отсутствовали хищники-млекопитающие и вообще млекопитающие высшего порядка, которых в Азии к тому времени развелось уже порядочно, зато кенгуру был велик, как слон, кус-кус — силен как лев, а птица эму ростом превышала страуса. Человека в этой стране не было, и все обилие растительной и животной пищи досталось пришельцам. Климат новых земель был мягче, теплее и постояннее климата Азии, и это тоже сильно понравилось беглецам. Короче говоря, они попали в земной рай, в тот самый рай, о котором мои темнокожие братья вспоминают всегда с грустью, как о сказочных временах Алчеринга… Ба! Я совсем забыл добавить нечто…
Я забыл сказать, что азиаты-беглецы, эта группа обязьяноподобных людей, были никем иным, как предками для моих собратий, а на 1/6 и самого меня, что бежали они из местности, ныне носящей название Индостана, и прибыли в теперешнюю Австралию… Все то, чем я тебя занимаю сейчас, не на сказках основано, а на изысканиях ученых. Это они, ученые, докопались до родства между шоколадно-бурыми австралийцами и буро-черными дравидами Южной Индии, это они установили некоторую общность в их языках, общность, стертую тысячелетиями порозной жизни, и тот путь, который проделала группа беглецов от Индостана до Австралии…
Дравидов сейчас насчитывается в Индии до 46 миллионов. Были ли они так же многочисленны и в начале третичного периода или же размножились впоследствии, выделились ли мои предки из них, или дравиды пришли позднее из Азии в Индостан и не могли дальше идти по причинам, о которых я буду говорить ниже, это все вопросы неясные. Ученый Деникер роднит и дравидов и австралийцев с полунегрским народцем — эфиопами, и их общую первоначальную родину ищет на месте древнего Вавилона, значит, в Месопотамии.
Вслед за исходом моих предков из Индии разразилась небольшая катастрофа. Ученые предполагают, что она произошла в конце эоцена третичного периода, — скинь несколько сотен тысячелетий с первоначальной цифры, и ты попадешь в эоцен. Катастрофа заключалась в том, что провалилась в тартарары земля, служившая мостом между Азией и Австралией, и в провал хлынули воды соседних океанов. Были смерчи и ураганы, землетрясения и извержения вулканов, потопы — водяной и лавовый, и смерть, смерть всему живущему, не успевшему бежать. От провалившихся земель, впрочем, кое-что уцелело. Это — цепь мелких островов (ты пролетал мимо них и над ними) и ряд крупных, как, Ява, Суматра, Борнео, Целебес и др. (Не зевай, Петух, сейчас кончу…)
— И не думаю, — отвечал Петька, чуть не свихнув челюсти.
— Как отразилась катастрофа на Австралии? — продолжал Бамбар-биу. — Слушай и смекай. Выводов я делать не буду. Выводы просты… С эоценового времени, т. е. тому назад миллиона два лет, Австралия окружившими ее водами была отрезана, как ломоть хлеба от каравая, ото всех частей света. Ее животный и человеческий миры должны были развиваться совершенно самостоятельно, вне всякой зависимости от животного и человеческого населения других стран. Природные богатства Австралии, отсутствие крупных хищников, не успевших перебраться из Азии вслед за людьми, теплый климат, все это свело в ней борьбу за существование и для человека и для животных к самым малым размерам. У животных был только один враг — человек, у человека — никаких врагов, даже междуусобицы у людей были редки, так как бытие их, привольное и сытное, делало их сознание миролюбивым… Что получилось из всего этого, смекнешь, пионерище?