— А на этой неделе мне исполняется тридцать девять, ты это знаешь? Тридцать — пропади они! — девять! Все, на детях можно поставить крест!
— Я думала, ты не хочешь детей.
— Я тоже так думала.
Дину трясет; я ее обнимаю, и она утыкается лбом мне в плечо.
— Все будет хорошо, — уверяю я.
— Вообрази, я предложила ему сходить вместе к какому-нибудь психологу. Психологу, ха! Совсем до ручки дошла. Всегда презирала всех этих психологов, консультантов… Дурь такая. А теперь вот умоляю его, ползаю на коленях…
— Ну и?
— Он сказал, что к психологу пойдет, но спать с ней не перестанет.
— Да… Тяжелый случай.
— И что, я должна сидеть и обсуждать свои отношения с человеком, который наотрез отказывается перестать трахать эту сучку?
— Думаю, если бы он хоть на время перестал с ней спать, это можно было бы рассматривать как добрый знак.
Дина смеется через силу и в сердцах кричит:
— Сволочь, сволочь, сво-о-лочь!
Затем, качая головой, ложится животом на прилавок и шарит рукой в поисках сигарет.
— У меня есть. — Я вытаскиваю пачку из куртки, зажигаю две сигареты и одну подаю ей.
— Кстати, а что у тебя с тем красавчиком из «Хогс»?
Я пожимаю плечами.
— Нашли общий язык?
— Угу, — отвечаю я, — но все быстро развалилось.
— Так вы встречались? — заинтересованно уточняет Дина: от рассказа о чужой несчастной любви ей стало бы легче.
— Ага.
— Ну?
— Да как сказать, — неопределенно отвечаю я, не желая распространяться обо всем этом кошмаре. — По правде говоря, мне трудно выкинуть его из головы, но кажется, я ему не очень-то нужна.
— У него другая? — с надеждой спрашивает Дина.
— Не знаю. Не думаю.
А ты подумай. Если у него другая, это многое объяснило бы…
— Гм. Может, это даже хуже, если нет другой. Тогда, похоже, он просто на тебя не запал.
Я бы обиделась, если бы не была с ней согласна.
— Угу, это еще труднее пережить.
— Ну, погоди, погоди. Может, все и наладится.
— Видишь ли, он слегка того… Садо-мазо, — открываю я еще несколько карт.
— Что? — в ужасе вскрикивает Дина.
Я немного сдаю назад:
— Никаких крайностей — просто наручники, атласные завязки, все такое…
— Он делал тебе больно? Да я ему яйца отрежу!..
— Нет, нет. Просто странно это, понимаешь? Не настолько уж мы близко знакомы с ним…
— Да бред все это! Я имею в виду, можно делать что угодно, если ты веришь человеку, если тебе с ним хорошо и если это взаимно. Это было взаимно?
— Ну, я особо не возражала, не хотела, чтобы он посчитал меня трусихой.
— Значит, он наигрался с тобой в повязки-наручники, а теперь хочет кинуть?
— Не знаю. В выходные мы ездили в Вермонт. Было паршиво.
— М-да, — тянет Дина, — не похоже, чтобы он так уж старался заслужить твое доверие, если сходу взялся за наручники. Он звонил?
— Не-а.
Думаю, не стоит упоминать о том, что в итоге весь уик-энд оплатила я.
— Ни хрена себе. Полный придурок.
— Это я чувствую себя полной дурой.
— В любом случае сама не звони. Пусть видит, что он тебе до лампочки. Это может его подстегнуть. Хотя, очень может быть, на него вообще не стоит тратить время.
— А со Стэном ты такой же тактики придерживаешься?
— Он слишком хорошо меня знает. Он уже понял, что я раздавлена.
— Ну а если бы на минутку засомневался? Если бы подумал, что ты это переживешь? Что у тебя тоже кто-то есть, например?
— Лейла, я тридцативосьмилетняя барменша. Кому я нужна? От такой тетки все мужики сразу шарахаются.
Она смотрит в бокал, как будто надеется найти там ответ на загадку, которую загадала ей жизнь.
Не верю, что Дина, одна из самых шикарных женщин, которых я знала, может думать, что перестала нравиться мужчинам.
— Как будто оттого, что Стэн тебя бросил, ты разом потеряла свою женскую притягательность. Да перед тобой ни одному мужику не устоять!
— Мужики не могли передо мной устоять, когда у меня был свой мужчина, — возражает она. — А теперь… сама видишь. У них нюх на отчаяние.
— А яйцеклетку-то ты заморозила? — с надеждой спрашиваю я.
Дина молчит; похоже, я перешла черту. Наверно, сейчас опять разрыдается. Но когда она поднимает голову, в глазах пляшут чертики, грустное лицо расплывается в улыбке.
— А то! — заверяет она. — Можешь не сомневаться!
Мне в жизни не удавалось найти работу с помощью резюме, однако положение критическое, и я решаю наладить оставшийся еще со студенческих времен компьютер и заняться утомительной процедурой обновления личных данных. Я изучаю свое старое резюме, это свидетельство дилетантского непостоянства, пытаясь взглянуть на него глазами потенциального работодателя, и понимаю: он придет к заключению, что я ненормальная. Сотрудница видеостудии, помощник юриста, инструктор по лыжам, официантка в баре, повар. Хорошенький послужной список. Что-то не похоже, решит работодатель, на уравновешенного человека с четкими целями, который неуклонно растет благодаря тяжкому труду и упорству. Который поднимается по лестнице! Строит карьеру! Впервые за много лет, разобрав по косточкам собственное резюме, я поняла, что хватаюсь за все и толком не умею ничего. Мне уже двадцать восемь; я выбрала профессию кулинара, и будь я проклята, если я ее брошу. Не имею права — хоть и ненавижу теперь каждую минуту, проведенную на кухне.