Весть о смерти брата, в своё время, сбила её с ног. Жизнь потеряла смысл, хотя, неизвестно, был ли он прежде. Лишь инстинкт самосохранения не позволил девушке наложить на себя руки, но в разуме намертво застряла мысль: «скорее бы всё кончилось». И вот достаточно оказалось даже не намёка на доказательство, а намёка на возможность существования такого доказательства, чтобы она, сломя голову, бросилась за человеком, о котором ничего не знала. Абсолютно ничего! Результат: она оказалась ни борту «Лапочки», в компании Айера. Фотография и пояснения Герарда уничтожили все сомнения. Конечно, Виктор жив. Конечно, он на Терце. На Терце брата не оказалось, и, всё-таки, он был здесь. А это — главное. Брат был, брат жив… а что дальше? Куда его увезли? Где искать следы?
* * * * *
Серж развалился на заднем сидении планера. Герарда он встретил «остротой»: «Итак, герр шпион, куда мы направимся теперь? В посольство или на конспиративную квартиру?». Герард послал в мозг машины схему маршрута, но вместо того, чтобы занять место водителя, обошёл планер вокруг и с размаху сел рядом с юношей, захлопнул дверцу. Машина мягко поднялась и поплыла над улицей.
— Послушай, малыш, — Айер повернулся к юноше, испуганно сдвинувшемуся в угол сидения, — во-первых, я не шпион и никогда им не был. Я ловлю шпионов! Заруби это себе на носу! Во-вторых, прекрати испытывать моё терпение, потому, что когда оно закончится, тебе придётся плохо, и ты это прекрасно знаешь. В-третьих же, пойми наконец, что ты нужен мне не больше прошлогоднего снега. Если бы не просьба Ларисы позаботиться о тебе, я бы прошёл мимо, даже не поздоровавшись. Так что если ты раздумал ехать со мной — выходи. Удерживать тебя никто не будет. Мне ты не нужен.
Вот тут-то Серж перетрусил по-настоящему:
— Но Лора говорила, что вы летите на Рару?
— Лечу и очень скоро.
— Вы возьмёте меня с собой, герр…?
— Может быть возьму, а может быть и нет. Я например, не вижу в твоём возвращении никакой пользы.
— Но Лора же просила вас! — Серж вживе представил, как вернётся в свою конуру. В холодильнике — пусто, на столе — счета, а денег в кошельке — самая малость. И на работе… Он же пропустил три дня! К счастью, его спутник сменил гнев на милость:
— Просила, но не выслушивать твои издёвки.
— Простите, герр…
— Жерар. Жерар Босх.
— Простите, герр Жерар. Я виноват. Я сделаю всё, что вы скажете, я… простите!
— Всё, что мог, ты уже сделал: ты извинился. Большего от тебя я не жду. Да и не ждал никогда.
— Вы возьмёте меня на Рару?
— Возьму.
Поняв по тону ответа, насколько им недовольны, Серж захотел оправдаться:
— Простите, герр Босх, я конечно виноват…
— Только в том, что ведёшь себя хуже малого дитяти. Вы с Ларисой одногодки, но она — взрослая, а ты — нет. Она знает, что ей надо, а что не надо. Она уважает себя и потому вежлива с другими. Она всегда отвечает за свои поступки и потому избегает слишком уж глупых выходок, подобных твоим. Ты же сам не знаешь, зачем очутился на этой планете! Не захотел расставаться с красавицей — Элен?
— Не ваше дело!
— Опять назовёшь меня шпионом?
— А зачем здесь ваша Лора!? С кем она не захотела расставаться?!
— Лора? — переспросил Герард. — Лариса ищет брата. Он служил на патруле, сбитом кораблём — контрабандистом. Тем самым, на котором вы с Элен перелетели с Рары на Терцу. Да ведь Лариса рассказывала тебе об этом! Только ты умеешь слушать лишь себя одного!
— Я думал, что она работает на вас…
— Работает? Она? Серж, малыш, моя работа не из тех, что можно доверить первому встречному, пусть даже это неуязвимый оборотень. Главная помощь Ларисы заключалась в том, чтобы не мешать. Кстати, даже с этим она не справилась.
— Но она же помогла вам с базой.
— Не столько она, сколько стечение обстоятельств. Я бы предпочёл более надёжный и не столь рискованный путь. Впрочем, я уже говорил, что понимаю причину её отчаянного поступка. На базе она искала брата.
— Вы поможете ей?
— Я бы очень хотел этого, но её дело гораздо сложнее, например твоего.
— А моё дело не сложное?
— Нет. Посидишь до отлёта, во избежание нежелательных встреч, под замком, вот и всё. Но если ты не согласен…
— Нет, нет, я согласен. Я сделаю всё как нужно, только не оставляйте меня здесь!..
…Герад закрыл дверцу такси и обессилено откинулся на спинку сидения. Эти три дня выжали его, как лимон. Особенно тяжело было в последние часы разыгрывать из себя этакого супермена, у которого всё «О, кей». Как всё-таки странно сложились события. Вместо тонкой игры — грубый взлом. Вместо политических интриг — банальная оккупация номинально нейтральной планеты. И в любом случае его визиты на Терцу закончены. Осталось немного: Устроить Ларису. Завтра он пойдёт к Томазо и надавит на старого сквалыгу. Пусть подписывает контракт на рекламный вояж и увозит девушку с Терцы. Ей действительно надо посмотреть мир. Пусть войдёт во вкус сладкой жизни, а там… Падение с высот жизни к её подножию ломает и не таких упрямцев. Тот же Серж, например, — готов. Идеальный материал. Лепи из него, что хочешь. Кстати, не мешало бы отыскать Лонга, — на базе никаких следов парня пока обнаружить не удалось. Да, а как там дела дома?
* * * * *
И опять красивое бытиё «как в кино». Рассеянный образ жизни, роскошь, всеобщее восхищение и беспокойство, не оставляющее ни на минуту: где же Виктор? Что дальше?
Герард избегает её так старательно, словно поставил себе такую цель. Занят человек. Некогда ему. Зато Франческо теперь сопровождает её везде. Юноша даже не скрывает, что спутница для него не более чем живой манекен, который он подрядился выводить «в люди». Лора лучше воспитана. Молодой человек даже не подозревает, насколько низко он стоит в глазах фабричной девчонки. День, ещё день, неделя…
Утреннее пробуждение. Звон колокольчика прерывает сон Ларисы. Девушка открывает глаза. Горничная ставит на столик возле кровати поднос с первым завтраком: «Доброе утро, синьорина. Ваш завтрак перед вами. Синьор Босх велел разбудить вас спустя пол часа после его ухода». «Благодарю вас, синьорина» — Лариса протёрла глаза и переставила поднос на кровать перед собой. Именно так начинался теперь для неё каждый день.
Первый завтрак состоял из чашки горького, обезкофеиненного кофе и крошечного бутерброда с кисло-сладким, разжигающим аппетит повидлом. Подгоняемая этим аппетитом, Лариса быстро привела себя в порядок: умылась, причесалась, оделась. Второй завтрак ждал её на столике в гостиной: тарелка овсянки на молоке с маслом и мёдом, варёные яйца всмятку, горячая ветчина в окружении гофрированных листьев салата и петрушки, большая чашка какао на сливках и бутерброды с сыром и маслом.
Четверть часа спустя на тарелках не осталось ни крошки. В принципе, девушка обошлась бы и меньшим, но сработала привычка доедать всё, до конца. Горничная убрала посуду, включила диктофон. Так велел ей, уходя, постоялец, Жерар Босх.
«Привет, чудовище» — Лариса поморщилась. Такое обращение ей никогда не нравилось. Положим, на базе федератов, она действительно была чудовищем, но здесь, в мирной обстановке, среди людей, она сохраняет человеческий облик. Так к чему всякий раз напоминать о её нечеловечности? «Я в магазинчике Томазо, — продолжал звучать голос с диска, — Как только закончишь с завтраком, — собирайся. Форма одежды: строго деловая. Такси ждёт внизу. Всё». И опять досада царапнула по самолюбию. Приказы Герарда всегда отличались лаконичностью, да и вне приказов и инструкций Айер редко баловал её многословием. Прежде она просто сознательно не обращала на это внимания, потому, что видела перед собой цель, от которой не хотела отвлекаться. Теперь же, цель эта почему-то расплылась, размазалась. Виктор жив, а что дальше? Просить помощи у Айера она не могла — чувствовала себя виноватой. Она обещала помогать, обещала слушаться, а сама ввязалась в такую историю. И Сержа впутала. К тому же, Герард уже пообещал ей помощь и если он молчит, не значил ли это, что он пока ничего не нашёл? В довершение ко всем этим переживания, Айер встретил её словами: «А вот и чудовище. Как всегда вовремя».