– А ты что чекист, коли такие мелочи замечаешь?
С нотками актёрства вопрошал я, то есть с намёком на его особенную наблюдательность. Предполагалось, что произойдёт обычное отнекивание. Возможно, он скажется раненным десантником или там ещё выдумает нечто подобное. В принципе, это было бы и логично и достаточно уважительно в его ситуации. Однако, он и тут поразил меня прямым, по солдафонски, ответом.
– Да, я из ФСБ, в отставке по ранению.
При этом он не произнёс слово – бывший, поскольку каждому до мозга костей известно, что бывших в ФСБ, а оно же и КГБ, не бывает.
– В общем, и ранением это назвать сложно. Банальное преследование одного подонка, на пути острая арматура и в результате сложный перелом колена. Далее полгода по госпиталям, а вот теперь девять лет, как на дембеле.
Да и мне, собственно, скрывать было нечего, я также, как и он дал свои коротенькие пояснения.
– Видишь ли, я и до этого редко появлялся в своих краях. Отучился, отслужил, уехал…
Родня тоже вся разъехалась по Союзу. Друзья, в большинстве, как и многие соседи, разлетелись по разным углам огромной страны, а здесь остались несколько самых стойких. А у меня просто вышла оказия, решил развеяться, вот и прикатил.
Мои откровения были настолько обычны и единообразны для этих мест, что Игорь либо из деликатности, либо от отсутствия излишнего любопытства даже не спросил название посёлка, где я гостил, а это было бы весьма кстати, потому, что дальше, совершенно случайно, разговор зашёл о человеке, которого я хорошо знал. А могло ведь и не произойти того самого, случайного разговора. Я бы в этом случае так и не узнал всего, того о чём написана эта книга. Да, я бы никогда не узнал этой необычайной жизненной истории моего детского друга Шурки Макарыча. И такое в жизни случается, а пока что и я не особо любопытствовал, если честно. Про его встречу с друзьями он меня уже уведомил, а подробности таких встреч не особо интересуют случайных попутчиков.
– Ну, тогда давай за прошедший удачный отдых!
Разлив коньяк, предложил он первый дорожный тост.
– Давай!
Мы, по обычаю, чокнулись гранёными стаканами из-под чая. Звяк вышел таким громким, что Игорь отдёрнул руку и с укоризной высказал мне свои опасения, прозвучавшие в шуточном ключе.
– Ты, давай, с грохотом-то, поосторожнее, не то отколешь от моего стакана Луну с четверть, назад не приклеишь.
– Ты сказал: «Луну с четверть?»
Меня поразила произнесённая им эта фраза. В изумлении я замер, даже не пригубив коньяк. Игорь, не в пример мне, спокойно выпил свою чарку и, удивившись моей необычной реакции, повторил.
– А что, Луна разве не с четверть земли?
– С четверть, конечно, но фраза эта мне очень знакома. Ты её повторил слово в слово, как Шурка когда-то.
– Какой Шурка?
Заострив на мне свой взгляд, переспросил Игорь.
– Да, мой одноклассник, Шурка Макарыч. Он даже опыты ставил со своей бредовой идеей. Пытался от подвешенного камня отколоть кувалдой кусок Луны.
– Вот те на… Шурка, да ещё и Макарыч? Уж не Макаров ли Александр Николаевич, этот твой одноклассник?
Я ничего не нашёл лучшего, как вместо ответа Игорю допить свой коньяк. При этом, не отводя изумлённого взгляда от своего нового знакомого. И ещё несколько секунд я был не в силах оценить происходящее.
Дело давнее, мы с Шуркой расстались ещё в юности, точнее сразу после окончания школы. Я поступил учиться, а он пошёл в Армию. Говорили, что после службы, он уехал также куда-то учиться, с того момента мы больше не пересекались. Однако его Лунная идея засела во мне с тех пор навсегда, а здесь столь неожиданно она всплыла вновь, да ещё и при таких странных обстоятельствах. Передо мной, словно перед приговорённым к смертной казни, вдруг пролетели все картинки нашего с ним былого общения. И его странные опыты с камнем, и кувалда на ноге, и последующие наши приключения с воздушным шаром, о которых мало кто знал и, которые ему обошлись слишком дорого. Собственно, после этих его полётов на шаре все и началось. Шурка стал совершенно другим, он изменился настолько, что с ним практически перестали общаться все сверстники. Из тех, кого и можно было назвать его друзьями, остались я и Витёк, да и то, дружба с оговорками. Вначале мы помогли снять со скалы этот злополучный шар, после его втроём чинили и надували. Но полететь отчаялся только он. Да и был всего единственный катастрофический полёт на расстояние нескольких километров. После чего Шурку пришлось спасать всем селом, а после его долго лечили то в нашей больнице, то в областной. Это мне уже не очень известно, но разговоров об этом в селе было много. Однако, его лечение по-моему ничем так и не закончилось. Позднее Шурке в каких-то делах помогала Наташка Озерова. Они даже дружили, как это называлось в детстве. В общем, я неожиданно для самого себя, вдруг вспомнил всё до мельчайших подробностей, но для чего я это сделал, так до меня и не дошло.