— Понятно.
— И выглядишь ты сногсшибательно.
— Ты тоже.
— Польщён. А теперь пошли? Где бы ты хотела посидеть?
Лариса задумалась на мгновение:
— Если честно, я думала, что мы пойдём в один из ресторанов при гостинице. И рядом и респектабельно.
Вариант оказался не самым худшим и Франческо немного приободрился:
— Согласен.
Лариса благожелательно рассматривала зал ресторана. Небольшой, светлый. И никаких новомодных декоров и модерновой отделки. Две трети от общего числа столиков располагались у стен, в светлых, уютных полу нишах. В центре зала — танцевальная площадка, за ней — лестница эстрады. По лестнице, в такт певучим голосам настоящих инструментов, бегут и переливаются мягкой пастелью волны цветомузыки. Посетителей много, но и свободные столики тоже есть. Франческо выбрал столик не в нише, а поближе к танцевальной площадке. Пусть так. Может быть, он хочет и потанцевать? Было бы неплохо…
— Салат из омаров, шампанское, меренги…
Лариса отвлеклась от созерцания:
— Мне шампанское не надо.
— Предпочитаешь более крепкие напитки? — в вопросе спутника прозвучала непонятная Лоре ирония. Девушка неопределённо пожала плечами, прикидывая, как бы уместнее обосновать отказ от спиртного, а Франческо не отставал:
— А что заказывал к салату из омаров твой дружок Жерар Босх?
— Жерар? — переспросила Лариса. — Какое-то светлое вино. Я не помню, какое именно. Я не пила.
— Чем же он угощал тебя?
— Коктейлями из «Трезвой дюжины».
— Да, Босх был скуповат к тебе.
— Ничуть. «Трезвая дюжина» на Терце была дороже любого вина. Спиртное гонят всюду. Оно — дешёвка. А «Трезвую дюжину» собирают со всех планет Ойкумены… — Лариса не ожидала, что её вежливые объяснения могут так задеть юношу. Спеша смягчить впечатление от своих слов, она добавила. — Так Жерар говорил…
Несколько мгновений юноша смотрел на неё чуть ли не с ненавистью:
— А что ещё говорил тебе контрабандист, мошенник и убийца Жерар Босх — Трамп?
Лариса растерялась, ответила неопределённо:
— Ну, многое, он очень умный и образованный… — она хотела добавить, что сама она не чета тому человеку, но не успела. Франческо перебил её:
— А за сколько он продал тебя компании? Твой Жерар тебе не говорил?
— Нет…
— Между нами говоря, он содрал с Томазо сто пятьдесят тысяч кредитов. Тебе же, за твой первый контракт заплатили всего восемьдесят тысяч!
Лариса опять не поняла его злости:
— За что Жерару заплатили сто пятьдесят тысяч?
— За то, что он отказался от тебя! Понятно? Твой Жерар — обыкновенный подонок! Ему безразлично чем торговать!
— Так… А какие из этого вытекают последствия для меня? Насколько я знаю, торговля людьми — преступление.
— Конечно, преступление! Твой Жерар — преступник!
— А Томазо? Он тоже участвовал в сделке и, как я понимаю, от имени фирмы…
— При чём тут фирма! Тебя продал Жерар!
— Продал, по твоим словам, Жерар, купила, по твоим же словам, фирма. Но это мелочи. Главное: какие последствия это обещает мне?
Сделки такого рода, как мне кажется, относятся к неправомочным…
— Да никаких последствия для тебя нет и быть не может! Пойми! Твой дружок за деньги отказался от тебя!
— Не понимаю. Чушь какая-то. Вреда для меня здесь нет. Жерару дали деньги. Он их, естественно, взял. Что случилось? Объясни толком? — Она действительно не понимала ни Франческо, ни Жерара. Впрочем, последнее девушку не особо беспокоило. Поступки Жерара — Герарда никогда не были понятны ей до конца. В логике этого человека всегда присутствовала некая вывернутость. Если же исходить из фактов, Герард не причинял ей зла, разве что тогда, давно, дома, на Раре… Но тогда так и должно было быть, раз они стояли по разные стороны…
— Нет, я не понимаю.
— Он продал тебя, как надоевшую вещь!
— Ну и что? Жерар вытащил меня, бог знает, откуда, привёз на Терцу. Фактически, он заключил от моего имени первый мой контракт, обеспечив этим моё безбедное существование. Я не понимаю, в чём ты обвиняешь его. В том, что он знал, какое вино подают к салату из омаров? Или в том, что он не спаивал меня?
Франческо открыл рот и… закрыл его, почувствовав обращённые на них взгляды других посетителей. На них или на Лору? На юную красавицу, похожую только на себя и ни на кого другого. Индивидуальным и неповторимым в девушке казалось всё, даже самый модный и обычный в этом сезоне цвет волос «полный спектр». Платье цветом под леопардовую шкуру, и зелёные глаза с кошачьей искоркой на дне придавали Ларисе сходство то ли с прекрасной, дикой кошкой, то ли с мифической царицей амазонок.
— Кто эта девушка? — пронзительно-неприятный, женский голос, бесцеремонно прозвучавший на весь зал, заставил юношу повернуть голову. Дама лет шестидесяти, за столиком во второй нише слева, брезгливо и высокомерно разглядывала пару в центре зала.
— Очень оригинальная внешность. И ведь где-то я её видела!
— Лариса Хименес, мадам, — поспешил откликнуться на вопрос молодой мужчина лет тридцати, сидящий за тем же столиком в нише. — Манекенщица и фотомодель. Можно сказать, собственность ювелирного концерна «Габини энд компани». Рядом с ней, кстати, сын владельца компании Александра Габини, Франческо Габини…
— Дружок, — столь же бесцеремонно и пронзительно прервала дама своего кавалера, — разве я спрашивала вас о мужчине?
— Нет, мадам, — кавалер смутился и покраснел, а женщина продолжала безжалостно:
— Что же касается вашего замечания о «собственности», то, естественно, нищему вроде вас, такая девушка не по карману…
Франческо нервно отвёл глаза, от скандальной пары и встретился взглядом с официантом, покорно и терпеливо ждущим заказа. Не зная, что сказать Габини передал меню соседке:
— В таком случае, синьорина, заказывайте вы.
Взгляд девушки пробежал по строчкам меню, то, вспыхивая, при виде особенно соблазнительного названия то, погасая, испугавшись проставленной рядом цены. Подчиняясь нарастающему аппетиту, Лора продиктовала:
— Мясной салат, суп — пюре из утки, баранье седло с бобами и… вот эту рыбу. Пить я буду сок «Пурпурное яблоко»…
— Это кислый сок, — попытался поправить её выбор Франческо.
— Я знаю, — согласилась Лариса. — А на сладкое пусть будут вот эти два пирожных со сливками и мятный чай.
— Хорошо, — кивнул Франческо. — Мне то же самое, только мясной салат замените овощным, а на десерт подайте фрукты и вместо сока принесите минеральную воду. А теперь… — он раскрыл карту вин, и Лариса поспешила напомнить:
— Мне вино не надо.
— Боишься опьянеть?
— Боюсь, — равнодушно согласилась девушка.
— Принесите так же средство против опьянения, — сказал Франческо официанту
— Нет, нет, не надо. — Остановила его Лариса, пояснила. — Глупо пить вино, если не хочешь пьянеть, и…
— Это тебе тоже говорил Жерар Босх?
— Нет, Вик. Мой брат. Старший.
— Да? У тебя есть брат? И где он?
— Служит… на Раре.
Последний ответ Франческо успокоил. Он знал, что Рара — родная планета его соседки по столу, а раз так, то почему бы там и не жить какому-нибудь старшему брату.
Лариса изо всех сил старалась выглядеть в соответствии с обстановкой. Она даже первая начала разговор, памятуя, что собеседник её к ним склонен:
— Франческо, я никак не могу понять вот что: если твой отец миллиардер, то почему ты работал консультантом в магазинчике на какой-то периферийной планете?
Выбранная тема оказалась удачной. Франческо, позабыв о недавних разногласиях и с откровенным удовольствием, поправил её:
— Не миллиардер, а мульти миллиардер! Но он человек старых правил и уверен, что в этой жизни каждый должен всего добиваться сам! На Терцу он меня послал ради моего же блага. Теперь, когда я доказал, что твёрдо стою на своих ногах, и отношение ко мне будет другое. За участие в этом фильме мне заплатят миллион. Используя систему ссуд и закладных, я, уже знаю как, всего за год превращу его в пять миллионов. Деньги я вложу в акции нашей компании. Имея же пакет акций, стоимостью в пять миллионов кредитов, я смогу претендовать на место в правлении одного из филиалов нашей компании. Согласись, иметь пятимиллионное состояние и быть в правлении крупной фирмы, да ещё в двадцать семь лет, — это неплохо!
— Через год тебе исполнится двадцать семь лет?
— Нет, Лора, двадцать семь лет мне сейчас, — юноша на миг задумался, спросил, резко меняя тему разговора. — Ты видела моего отца?
— Мельком.
— Как ты думаешь, сколько ему лет?
— Где-то около шестидесяти…
— Сто двенадцать! Он уже четыре раза проходил курс омоложения. И, представь, после каждого омоложения заново женится!
— Все его предыдущие жёны умерли?