— Шёл бы ты отсюда. Или до сих пор свои деньги найти надеешься? — попыталась оборвать парня Лариса, но Франческо продолжал «острить»:
— Какая же ты дура! Снялась в полнометражном рекламном ролике на полтора часа и теперь числишь себя среди гениев. Да все эти отзывы, которыми ты наслаждаешься здесь, — льстивая пачкотня продажных писак, труд которых оплачен ювелирной корпорацией, заинтересованной в хорошем сбыте своего товара. Конечно, ты можешь, сказать, что в этом ролике снимался и я, но я — другое дело. Так я заработал свой миллион и теперь вложу его в бизнес. Да в бизнес. Года не пройдёт, я со снисходительной улыбкой буду вспоминать об этом «грешке молодости». А вот ты испортила свою карьеру, даже не начав её. Даже не начав! Твой краткосрочный контракт с фирмой заканчивается сегодня. На твоём счету в банке четыреста тысяч. Так вот: будь уверенна, ни одна фирма тебя в свой штат на приличную должность не возьмёт. Это я тебе обещаю. Ни одна! Можешь выходить замуж за добродетельного водопроводчика, можешь мыть тарелки и рюмки в какой-нибудь забегаловке, можешь вкалывать на грязной фабрике. У нас свободное общество, синьорина Лариса! Абсолютно свободное! И ты свой выбор сделала!
— Пошёл вон, — процедила Лариса, но Франческо её слова обрадовали ещё больше:
— Так, так, я уйду. Мне здесь нечего больше делать. А вот журнальчик я тебе оставлю. Прочти на досуге. По крайней мере, будешь знать правду о себе и своих успехах. Статью написал известный кинорежиссёр, Он беспристрастен. Так, например, он не отрицает, что тебе в немалой степени присущ «артистизм молодости». Да, да, он беспристрастен, ни чета тем лакеям от кинокритики. Читаем, например: «… характерную роль служанки в фильме сыграла юная манекенщица Лариса Хименес, до недавнего времени известная лишь по фотографиям в рекламных журналах… — или вот, дальше — броская, внешность и вульгарные манеры исполнительницы, как нельзя лучше совпадают с типажом данной роли. Как манекенщица, дебютантка умеет носить украшения, умеет показать товар лицом, а в сцене погони даже демонстрирует некоторые актёрские способности. Впрочем, последнее, скорее следует отнести к мастерству режиссёра, прославившегося своим умением обыгрывать самые незначительный детали и вытаскивать самых никудышных исполнителей…» — Вот так. Кстати, Мартин действительно гений. Но тебе, после такой статьи, места в кино больше нет. И в фирме, после того скандала, который ты мне закатила, тоже! Журнал я оставляю. Почитай на досуге. У тебя его теперь будет много!»
Самым правильным было бы запустить ухмыляющемуся парню в лицо тем самым журналом, который он так небрежно бросил ей на кровать. К сожалению, хорошее воспитание имеет свои издержки. Лариса сдержалась. Более того, подталкиваемая любопытством, она взяла журнал, как только за Франческо закрылась дверь, и, прочла статью.
Глава 2
Гл. 2. Розовые деревья.
Брань и похвала, неотличимая от брани. Оборотень в несколько мгновений мог залечить почти любую рану, но не рану, нанесённую словом. Прямое оскорбление вызвало бы у девушки равноценный ответ, но на эти изящные, подлые укольчики, в виде вынужденных порицаний, Лариса не смогла бы ответить, даже если бы встретилась с автором лицом к лицу. Каждое слово в статье сочилось ядом презрения и отвращения к «низкому», «плебейскому» искусству, ко всем тем, кто смел творить для людей примитивных и неискушённы. Ненавистью и неприятием «тёмного охлоса» вообще и её, Ларисы, выскочки и недавней работяги в частности, полнилась каждая изящно и со вкусом выписанная фраза.
С болезненным сладострастием девушка читала и перечитывала расплывающиеся от её слёз жестокие строки. Она конечно всегда знала, что не гениальна. Но неужели её старания вообще не заслужили никакой похвалы? Фразы типа «дилетантская и детская игра», «абсолютный примитивизм», «схематическая упрощённость» перемежались замечаниями вроде «слабому сюжету соответствует столь же слабая трактовка» или «абсолютное отсутствие каких либо намёков на новые мысли или приёмы…». И в конце статьи — значилась крупным текстом фамилия и имя знаменитого, признанного режиссёра и кинокритика Ойкумены.
Выплакав все слёзы, Лариса встала, равнодушно откинула журнал, сказала громко: «Да, я не актриса!» Да и что ещё можно было сказать? Она действительно не была актрисой, и знала это всегда. Несколько часов сладких грёз сегодня — не в счёт. Да, она снималась не ради высокого искусства, а ради денег. Деньги эти она получила. Франческо пообещал, что она никогда не получит приличной работы? А она и не собирается её искать. Зачем? У неё другие планы и работа этим планам — помеха. Из-за чего же она ревёт? Из-за этого «борова» — Франческо? Много чести. Из-за разгромной статьи? А это уже глупо. И вообще, довольно валяться в постели и жрать сладкое. Звезда Экрана, называется! Других дел, что ли нет? Волосы — жуть и ужас! Не поймёшь, какого они цвета! Целых три месяца совершенно не занималась причёской! Ну да, всё это время она снималась в париках: быстро, красиво и никакой возни с парикмахерами. Так, осветлитель. Не зря покупала. Лучше уж быть блондинкой, чем походить на вылинявшую половую тряпку!
«Блондинки» не получилось. То ли дешёвый осветлитель оказался слаб, то ли Лариса не выдержала его на волосах достаточное время. Цвет получился неровный, «перьями». Тут и остатки от седой лисы, и рыжина плохо осветлённых волос, и естественны цвет отросших корней. Не важно. Больше она не киноактриса и не манекенщица. Отныне, её внешний вид — только её, личное дело. Так, теперь займёмся гардеробом: два костюма, блузки, три платья, чулки, бельё, туфли. Плащ она наденет на себя. Так проще. Все вещи или подарены ей Жераром, или она их купила сама.
Чемодан получился лёгким. Прекрасно. Как шутил Бродяга — Босх: «Лучший багаж — кредитная карточка». Завтра утром можно будет не тратить время на сборы. Чемодан — в шкаф, а пока…
Лариса села к компьютеру. Сейчас она находится на планете «Галато». Это планета из группы «нейтральных». Ей же надо попасть на «Толу». Но «Тола» — режимная планета Федерации. Прямо попасть на неё вряд ли возможно.
После недолгого поиска, компьютер выдал кратчайший маршрут. С «Галато» на «Элате» — одну из курортных планет Федерации раз в месяц ходит пассажирский корабль повышенной комфортности. «Элате» в одной системе с «Толой». Между ними тоже существует связь. Раз в месяц с «Элате» на «Толу» отправляется грузо — пассажирский корабль. Последний межзвёздник ушёл с «Галато» три дня назад. Не плохо. Наверно, оформление документов потребует времени.
Переписав найденные сведения в блокнот, Лариса продолжила поиски. Для самостоятельной жизни мало одного желания. Нужна крыша над головой, нужна еда и всё это желательно не слишком дорогое.
Стук в дверь вернул её из завтрашнего дня в день сегодняшний. Карл Даррес, её опекун по линии прессы, не скрывал своего раздражения. Он быстро привык к тому, что Лора всегда относится к работе сверх обязательно. Сегодняшняя расхлябанность девушки просто вывела человека из себя:
— Немедленно одевайся! Просмотр уже начался, а синьорина не готова! Синьорина только что изволила подняться! Она, видите ли, зачиталась дифирамбами в свою честь!
С невозмутимостью, свидетельствующей о твёрдости принятого решения, Лариса выслушала упрёки, спокойно ответила:
— Мне надоели эти просмотры, коктейли, презентации и вечера. Время действия контракта истекло. Я никуда не обязана идти.
— Синьорина заблуждается, — оборвал её мужчина. — Контракт заканчивается завтра. Сегодня синьорина обязана идти, если не хочет заплатить неустойку. Так как, синьорина? Вы идёте?
Взгляд девушки на миг стал тяжёлым, но колебания её были краткими. Решительно поднявшись, она направилась к шкафу:
— Гер Даррес абсолютно прав. Сегодня я обязана идти и я иду. Дайте мне пятнадцать минут на сборы и я к вашим услугам.
Ровно четверть часа спустя Лариса стояла перед Даресом. Волосы она заплела в две короткие, толстые косички, скрепила их жёсткими спиралями из жёсткой, сияющей как золото, берилловой бронзы. Настоящее золото для таких украшений не годилось — недостаточно упругий металл. Одета она была в мягкий, объёмный свитер, длинную юбку, телесного цвета чулки, на ноги надела — светлые туфли. Украшения девушки тоже не бросались в глаза: кулон на плетёной цепочке из той же берилловой бронзы и тонкой золотое колечко с двумя шариками на руке. Сомневаясь, что спутник её положительно оценит такую резкую смену стиля, она накинула поверх всего забавный капор (что-то вроде накидки с капюшоном) с не менее забавными оборками. Из под оборок едва можно было разглядеть кончики пальцев, носки туфель, нос с подбородком да серо зелёные, холодно поблёскивающие глаза с красноватыми прожилками.