Мать удивленно посмотрела на сына. Щеки у нее покрылись испариной.
-- Как? А Васька? – Лия Исааковна схватилась за сердце.
-- Васька снова под присмотром бабушки, а Вадька мчался, чтобы отдать шкуру медведицы Петьке Зимину. Петька должен был ее выделать ...для Маши в подарок, но не справился с управлением и врезался в дерево. Подушки безопасности не сработали и он только через сутки, то есть сегодня, пришел в сознание. Он по всем справочным ищет ее адрес. А шкура... это же она ее убила, спасая его жизнь. Пойми, мам, Маша даже не знает, что Вадим в больнице. Врачи говорят, что он чудом остался жив и отделался только переломами ребер, сотрясением и синяками.-- Аркадий смотрел на мать, как ее лицо меняло цвет в зависимости от того, что говорил он. -- К нему приезжала Васька, но он ждет именно ее, хоть и не говорит уже о ней ни с кем. Поищи ее номер телефона в отцовских бумагах. Пожалуйста.
Глава восемнадцать
Лия Исааковна боролась со своей природной порядочностью. Она никогда не прикасалась к бумагам мужа, а теперь все обстоятельства вынуждают пойти против тех правил, которые она сама и придумала. Она понимала, что должна помочь и сыну, и Вадиму, которого она знала еще мальчиком. Глубоко вздохнув, она посмотрела понимающими глазами на сына и молча пошла в кабинет Всеволода Анатольевича. Открыв по очереди ящики тяжелого, двутумбового письменного стола, она, наконец, нашла маленькую записную книжечку в темно-коричневой кожаной обложке. Пролистала страницы и понесла ее Аркадию.
Когда братья увидели, что мать вышла с заветной записной книжкой отца, впервые секунды не могли поверить, что мать пошла им навстречу. Лия Исааковна подала книжку старшему сыну. Аркадий много хотел сказать матери, но она все и так сама поняла. Кивнула головой и пошла на кухню. Ей было неприятно копаться в вещах мужа, но... Только болезнь Вадима, который вырос с ее детьми и до сих пор были очень дружны. Вадим чудом стался жив и только это растопило ее сердце. Полистав маленькую книжечку, Аркадий, наконец, нашел номер телефона Маши и переписал его в свою книжку. Кирилл пошел следом за матерью в кухню и отдал ей отцовскую записную книжку. Он снова хотел что-то сказать в благодарность, но Лия Исааковна снова остановила сына. Братья собрались уходить и только в дверях Кирилл проговорил:
-- Мам... Мы все тебе благодарны... Особенно Вадька, -- он пропустил вперед Аркадия на костылях и закрыл за собой дверь.
Лия Исааковна опустилась на табурет у входной двери и положила руки на колени.
Вадим лежал, молча, на своей кровати и думал о том, даст ли Лия Исааковна номер Маши или снова заупрямится? В его голове больше не было никакой мысли. Он лежал без движения, почти не моргая. Да и особенно-то не подвигаешься -- все тело ныло от боли и не хотелось даже поворачивать голову. Вадим, молча, смотрел в потолок. Ему в лицо било полуденное солнце, заливая всю палату, но он не видел его. Не видел он и того, как изменился его молодой сосед.
Тот лежал и вспоминал, как в палату ворвалось солнце по имени Васька. Высокая, зеленоглазая, она поразила своим жизнелюбием. Эта радость настоящего била из нее, словно фонтан. Фонтан солнечных брызг...
Молодой человек лежал на своей кровати с блаженной улыбкой. Блаженство было прервано самым бесцеремонным образом братьями Гермлерами. Кирилл распахнул дверь в палату и пропустил Аркадия, затем захлопнул ее. Аркадий осторожно устроился на деревянном стуле и вытянул больную ногу. Вадим выжидающе смотрел на них. Но братья не торопились разговаривать с другом, а Вадим смотрел то на одного, то на другого. В конце концов, он не выдержал:
-- Какого черта! Долго вы будете со мной молчать, переглядываясь? – Сорвался Вадим.
-- Не ори, -- спокойно попросил Кирилл. -- Нам стоило большого труда, убедить мать в выдаче номера Маши.
-- Ну... Не томи...
Аркадий протянул другу, сложенный вдвое, листок. Вадим хотел схватить листок, но рука медленно потянулась за ним... принял клочок, зажал в кулаке и прижал к груди. Благодарными, полными слов и слез, глазами смотрел он на друзей. Все молчали. Никто не проронил ни слова несколько минут, а только смотрели друг на друга. Потом Вадим крепко зажмурил глаза и две скупые слезинки потекли по вискам на подушку. Молчание затянулось -- просто никто не знал, что говорить.
С соседа сошла блаженная улыбка, и он смотрел на них, ничего не понимая. Он просто лежал и смотрел на взрослых мужчин, которые, по всей видимости, были старыми друзьями. Кира посмотрел на брата и оба молча ушли из палаты. Они не хотели мешать другу. А Вадим очень медленно раскрыл сжатую ладонь и на простынь упал смятый клочок бумаги. Такой заветный клочок! так же медленно, дрожащими пальцами, он раскрыл его и прочитал: Красилова Мария...дальше шел номер сотового телефона.