-- Думаю, нет.
-- Отлично! – вздох облегчения непроизвольно вырвался у нее.
-- Будете только ты и бабушка. Слушайся ее.
Наконец-то она оттолкнула от себя отца.
-- Уматывай. Я не люблю долго прощаться, -- улыбнулась она.
-- Уговорила, -- засмеялся Вадим каким-то грустным смехом, но ничего больше не сказав, взял огромную дорожную сумку и большой рюкзак и направился к выходу. Аркадий пошел следом и становился возле Васьки.
-- Не против, если я заеду? -- Спросил он у Васьки.
-- Нет, -- довольно ответила девушка и тихо добавила: -- Лучше вы, чем Юлия.
Аркадий понимающе подмигнул и продолжил путь к двери. Мужчины услышали как щелкнул замок двери.
В молчании они спустились с четвертого этажа панельной пятиэтажки, сели в темно-синий "Ленд Крузер» Аркадия. Он положил ладони на руль, обитый коричневым мехом.
-- Все сделал? -- Как бы спрашивая то ли его, то ли себя спросил Вадим. -- Да. Тогда поехали.
Огромный внедорожник мягко тронулся с места и исчез со двора.
Васька, отодвинув тюлеватую штору, провожала их взглядом и, когда они скрылись, кинулась к телефону. Быстро набрала номер и, после долгих гудков, послышалось не молодое:
-- Алло.
-- Бабуля, привет, - затрещала Васька.
-- Васенька, хорошо, что ты позвонила. Отец уехал?
-- Да. Я потому и звоню. Ты, в котором часу приедешь?
-- Часа через два.
-- Бауля, а ты можешь приехать попозже?
-- Ко скольки?
-- Часам к восьми. А?
На другом конце задумались.
-- Ну, хорошо, -- согласилась Виктория Семеновна. -- Но к восьми вечера я буду у тебя.
-- Ладно-ладно, бабуля! -- прощебетала Васька и положила трубку.
Полистав, справочник, она набрала один за другим три номера и всем говорила, что отец уехал и она совершенно одна и у нее можно встретиться. Через минут пятнадцать в дом к Вадиму начали стекаться Васькины подружки. Мирно забравшись с ногами на постель и начали щебетать о своем, о девичьем.
Юлия, хлопнув дверью, выскочила из подъезда и пулей влетела в серебристую "Вольво". Села и постаралась успокоиться. Пару раз ударила по баранке ладонями, но не помогло. Неуемная злость не давала ей успокоиться. Наконец, она повернула ключ и нажала на газ.
Через полчаса она подрулила к салону красоты. Быстрым шагом она вошла в зал, обвела глазами: на месте. Уверенно прошла через зал к маникюрше. Когда-то она и сама работала здесь. В этом салоне. Но, после знакомства с Вадимом, бросила возиться с чужими ногтями и сидела дома, занимаясь собой.
И только у себя дома.
К Вадиму она так и не переехала, хотя и пыталась, но с Васькой у них не сложились отношения. Она ревновала Вадима к дочери. Потом Юлия захотела машину и Вадим купил ей серебристую "Вольво". Васька ничего не сказала на это отцу, пусть подруга отца и была ей не по душе. Встречались они у Юлии дома, чтоб не травмировать дочь.
Васька согласна была принять любую женщину -- не жить же отцу одному -- только такой пока не нашлось. Юлия ее терпеть не могла и девушка отвечала ей тем же. Правда, при встрече обе дипломатично улыбались друг другу, только теплей от таких улыбок не становилось.
Вадим это видел и не спешил вести подругу к венцу. Юлия зеленела от злости, но ничего не могла поделать: дочь для Вадима главная женщина его жизни. Сколько раз она сама предлагала пожениться, но Вадим уклончиво отвечал, что Васька это не понравилось.
Юлия дождалась, пока маникюрша освободилась, и села на стул за маленьким столиком напротив мастера. Маникюрша терпеливо ждала, когда подруга соберется с мыслями и начет говорить. Юлия фыркала еще пару минут. За это время мастер налила в пиалку теплой воды и плюхнула туда немного жидкого мыла. Юлия опустила в воду пальцы, а маникюрша удивленно спросила:
-- А лак снимать не будешь?
-- Черт, -- простонала Юлия, вынимая пальцы из пиалки.
Она вытерла полотенцем ногти и принялась стирать старый лак. Лак почему-то снимался с трудом.
-- Что, все-таки, случилось? – Поинтересовалась маникюрша.
-- Вадим снова уехал! Он не подумал обо мне, зато подумал про свою доченьку!
-- Ну, здесь я его понимаю -- дети самое главное.
-- А я? Я не главное?
-- Юлька, ты не можешь понять, что у него ничего больше нет. Ты не хочешь это понять и потому до сих пор не нашла общий язык с его дочкой.
Юлия странно посмотрела на подругу - она не понимает, что с этой соплячкой никто не сможет найти общий язык! Она не просто не любила дочь Вадима, а терпеть не могла! И ничего не могла с этим поделать
После обеда Маша сладко потянулась: гречка с тушенкой еще не надоела ей за два дня и казалась безумно вкусной! Всеволод Анатольевич ушел вчера с утра на соседнюю делянку, а она в пятнадцати километрах. Попрощался он с вечера, чтобы утром не будить Машу и сына. Кира проснулся часам к десяти. За это время и Маша успела проснуться, вскипятить чайник на костре и разогреть уху. Вот он-то и разбудил кузена. Кира потянул носом рыбный аромат.
-- Давно проснулась? – Спросил он, потягиваясь, и, спуская ноги с топчана, очутился сразу в ботинках.
-- Час назад. Завтракать будешь?
-- Нет. Только чай, -- вышел из избушки.
Маша налила в зечерненые эмалированные кружки крепкий чай и положила рядом столовые алюминевые ложки. Кира посмотрел на этот натюрморт.
-- М-да. Ци-ви-ли-за-ция! -- Зачерпнул столовой ложкой сахар и с грохотом принялся помешивать.
Маша налила себе ухи и ждала, пока не остынет. Никогда она не пила горячие напитки и не ела горячей пищи.
-- Решила подкрепиться поплотней? – Кирилл кивнул на тарелку.
-- Да. Хочу побродить по лесу.
-- Броди. Только осторожней -- здесь медведи тоже бродят.
-- Пусть бродят, -- ответила она, отправляя ложку с ухой в рот. – Я же им мешать не буду.
-- Если встретятся, то стреляй. Отец оставил свое старое ружье и пару пачек патронов.
-- Не холостых?
-- Очень даже нет, -- улыбнулся Кирилл, отставляя пустую кружку. -- Ладно. Мне пора ехать. Соскучишься же в этой тишине.
Маша отрицательно покачала головой. Кира подошел к "УАЗику", сел в него. Машина послушно завелась. Он три раза посигналил и уехал. Маша осталась одна. Она еще раз оглядела сосны и кедры, росшие рядом с избушкой, и вздохнула, что ее ждет за две недели пребывания в глуши? Плохие мысли она сразу отогнала прочь.
В тишине она услышала слабый, но звонкий, разговор ручья. Пошла в избушку, прибрала лежанки и села, скрестив ноги почти в позу "лотоса".
И что дальше?
Ноутбука нет. Бумагу она специально не взяла. Спиц с нитками для вязания тоже нет. Ей стало вдруг пусто и она одна в этой пустоте! Одним решительным движением она влетела в туфли и выскочила на улицу. Там ничего не изменилось - птички чирикали, тишина оглушала, ручей шумел.
Стряхнув страх пустоты, Маша взяла пятилитровый бидончик и пошла к ручью. Он оказался метра полтора, но глубокий. В нем водилась какая-то рыбка. Из нее и сварили уху. Набрав свежей воды, пошла обратно. Поставила бидончик на низенькую скамеечку и снова вышла на улицу. Решив пройти дальше, Вернулась, взяла ружье и патронташ с патронами, застегнула его на талии, но он упал на бедра.
"Неплохо смотрится!" -- Невольно подумала Маша и вышла.
Вооружившись до зубов, направилась, по еле видной, тропе. Вокруг пели птицы, которых она не знала. Все было ново и красиво. Солнечные лучи пытались пробиться сквозь густые кроны к траве. Ружье было неплохим, но тяжелым атрибутом для походов в тайгу.