Драка была страшной… Поверьте… Я знаю, о чём говорю…
Лишь когда упал последний, я, ещё не веря своим глазам, обвёл взглядом площадку перед нашим лагерем. На утоптанном снегу лежали кишки, лужи крови и разрубленные туши оборотней. Не помню последних минут схватки. Будто мой разум отказался воспринимать эту ужасную картину. Руки в крови и липнут к оружию. От тела идёт пар, как от загнанной лошади. Вижу окаменевшее лицо Владимира, застывшего у костра. Вижу Киру, с топором наперевес. Слава Богам, что она не рванула вперёд…
— Твари, — Рэйнар осмотрелся, покачиваясь сделал несколько шагов и рухнул на колени.
— Ты ранен?!
— Всё хорошо, мастер! Я… Я немного устал, — он с удивлением поднёс руку к лицу и поморщился. С трудом разжав кулак, отбросил кусок мяса, который некогда был горлом оборотня. Зачерпнул окровавленной рукой снег и начал жадно глотать.
Один из северян, гном по имени Барри выламывал оборотням клыки, пока они не начали обращаться в обычных мертвецов. Если успеть это сделать, то выдранные клыки сохраняют свою форму. Барри хищно оскалился и сложил трофеи в мешочек. Остальные гномы возились рядом со своими товарищами.
— Зачем они тебе? — спросил я.
— Это дорогая вещь, мастер! — улыбнулся он. — За две пары таких клыков можно купить неплохую лошадь. Любой врачеватель или знахарь с радостью купит такой товар. Наёмники народ не богатый…
— Хорошо, — кивнул я и сморщился.
Во время драки, одна из тварей зацепила меня лапой. Я едва успел уйти в сторону, но всё равно удар был сильный. Судя по всему, она мне ребро сломала. Только с помощью Киры сумел снять кольчугу. Девушка, дрожащими от пережитого испуга руками, ощупала мой бок и успокоила: надкостница вроде цела. Значит трещина. Больно, но терпеть можно. Тугую повязку на грудь и как-нибудь переживём. Буду в седле сидеть немного скособочась, но двигаться будем. Так и так шагом идём. На рысях у нас некоторые люди из седёл сыпятся, как груши с дерева.
— Мастер, — вытирая с лица пот, подошёл Рэйнар.
— Завтра. Всё завтра, — я похлопал его по плечу и устало поплёлся к костру.
Наша мирная семейка тоже пыталась убежать, но застряла в кустах. И всю схватку визжала так, что у меня уши закладывало. Захотелось нажраться до беспамятства, чтобы не слышать этого визга.
Один гном погиб. Южанин. Жалко. Я даже имени его не помню. Оборотень ударом сломал парню позвоночник. Ещё один отделался сломанной рукой. Гномы не были обязаны драться рядом с нами. Они не принесли присяги и не были моими наёмниками. Они могли уйти. Оборотни бы их пропустили. Они сделали свой выбор и остались с нами.
Я этого не забуду.
Утром, пока искали и ловили убежавших лошадей, гномы готовились к погребению своего погибшего собрата. Я слышал, что северяне хоронят умерших в расщелинах и гротах. Оказалось, что нет. У изгоев свои традиции. Гномы-изгои собратьев сжигают на кострах, а пепел развеивают по ветру. Таким образом они возвращают изгоя семьям. Ведь никто не знает, куда улетит пепел погибшего воина.
Когда костёр разгорелся, гномы обнажили мечи и встали у самого огня. Они что-то глухо говорили, но я почти не расслышал. Гномы извинились и нас к костру не подпустили. Как сказал Барри: «изгоев хоронят только изгои». Мне удалось понять лишь обрывки последних фраз:
— Уходящих проводят братья…
— Чтобы их встретили Боги и простили предки…
— Дождём, ветром, снегом и солнечным светом…
— Они вернутся из похода…
— Домой, где их ждут…
В тот день мы так никуда и не ушли. Поиски лошадей и похороны отняли слишком много времени. Ещё эти разборки с семьёй Смирницких… Как ни странно, но их утренняя истерика была сильнее чем полуночная.
Женскую истерику можно унять двумя способами. Первый: в присутствии мужа лучше не использовать. Чревато побочными явлениями. Второй: «пощечина обыкновенная». Может и сработает, но у меня рёбра болят. С мужской половиной проще. Будь у меня водка, я бы предложил ему стакан. Увы, но водки не было. Когда Владимир перестал визжать, то начал кричать и размахивать руками. Даже порывался взять жену и уйти. Куда и зачем? Не знаю, я не спрашивал.
— Зачем ты нас нашёл, подонок?! Ты кровожадная сволочь! Нелюдь! — он размазывал по щеке кровь. Нет, ничего страшного. Веткой расцарапал щеку.
— Будь другом, успокойся!
— Ненавижу!
Успокоить истерику помогла Ягужинская. Она молча подошла и врезала Володе по физиономии. Нет, не ладошкой. Кулаком. Разбила парню губу, а потом обложила матом. Повторять не буду, но впечатлило. По словам Киры, она может сделать Смирницкому операцию челюстно-лицевой зоны. Мало того — ректально! Я даже не подозревал, что ветеринары достигли таких высот в пластической хирургии.